Григорий Явлинский

Однако и сами «бункерцы» тоже чувствовали себя неуютно. Они не привыкли к конкуренции. Прежде они были единственными и любая критика в их адрес была бессмысленна. Как выяснилось, бессмысленной она оказалась и сейчас, хотя раздавалась очень и очень громко.

Союзным правительством была создана специальная комиссия под руководством академика А. Аганбегяна для оценки альтернативных программ. В комиссию вошли независимые эксперты. Они тщательно изучили наработки отдельных групп. И А. Аганбегян выступил с итоговым докладом на Президиуме Совета Министров СССР. Он подверг резкой критике программу, которую готовила правительственная группа и выступил в поддержку программы Г. А. Явлинского. Он категорически возражал против объединения этих программ. Об этом же говорил и С. Шаталин: «Я по-прежнему убежден, что для страны риск перехода к рынку меньше, чем расплата за топтание на месте. И опасно сейчас тратить время на совмещение заведомо несовместимых программ. У них попросту разные группы крови: в правительственном варианте под флагом рынка можно заметить камуфляж административной системы, мы же изложили общие правила предрыночного поведения в условиях Союза Суверенных Государств. Наша группа предложила сначала стабилизировать финансово-денежную систему и только затем постепенно «отпускать» цены. Это начнет создавать условия для конкуренции всех рынков, начнет приучать их бороться за потребителя, а не существовать отдельно от него. Речь идет о новом типе политической и экономической организации нашего Союза. Правительство имеет другую точку зрения»[37].

Мнение С. Шаталина, доклад А. Аганбегяна были выслушаны широкой общественностью. Президиум, заслушав доклад, рекомендовал группе Рыжкова — Абалкина в максимально возможной степени использовать рекомендации для уточнения правительственной программы. Комиссия, состоящая из независимых экспертов, на этом прекратила свою деятельность. Ее замечания, отправленные в «бункер», «осели» в долгом ящике стола. Похоже, что в «бункере» уже сформировались устойчивые традиции в отношении к деятельности различных независимых экспертов. Эта традиция «перекочевала» и на отношение к группе «Шаталина-Явлинского»: мели Емеля — твоя неделя.

В обеих группах уже было абсолютно ясно, что одной синтетической программы нет и не может быть. Сейчас часто приходится слышать и читать в газетах утверждение, что между различными программами нет разницы, они все похожи. Может быть, какие-то и похожи, их нынче как грибов после дождя, но тогда бой разгорелся нешуточный. Различие было не только в последовательности осуществления мероприятий, но и в методике подхода к реформе как таковой. Столкнулись два разных, взаимоисключающих мировоззрения.

Пожалуй, самым главным нервом спора стало то, какое понятие, какой смысл вкладывали оппоненты в слово «Союз», каким они видели его в будущем. В вопросе о необходимости сохранения Союза обе группы были единодушны с той лишь разницей, что каждая имела свое представление о его будущем. Этой-то разницы многие «судьи», которые все программы под одну гребенку причесывают, ни тогда не понимали, ни сейчас не понимают.

Когда в прессе обсуждались недостатки и преимущества программы «500 дней», в массовом сознании возобладала очень примитивная дилемма: за программу — против Союза или, что примерно то же самое, за демократов — против коммунистов, за Ельцина — против Горбачева. Если Г. Явлинский заодно с Ельциным — Явлинского поддерживают, если он примкнет к Горбачеву — обрушивают на него весь свой «благородный» гнев. Если Явлинский не с Ельциным и не с Горбачевым, то его перестают понимать, записывают во фрондеры и начинают ненавидеть, потому что все непонятное, как правило, вызывает у примитивных людей раздражение и злобу.

В преддверии президентских выборов 1996 года в прессе была опубликована статья В. Трушкова «Кандидат — его призвание», в которой говорилось: «Детище Явлинского имело две принципиальные особенности. Во-первых, в нем по дням распланирован переход от социалистической экономики к капиталистической, на что в сумме отводилось 500 дней. Во-вторых, это был воинствующе антисоветский документ. В нем отсутствовало даже упоминание об СССР. А ведь бумага эта сочинялась за полтора года до «Беловежской сделки на троих». Когда эта программа использовалась в качестве тарана, крушащего Советский Союз, социализм, КПСС и даже лично Горбачева, она всеми связывалась с именем С. С. Шаталина».