Григорий Явлинский

Больше всего меня волнует — смогу ли я написать о нем правду? Когда я приступила к работе над книгой, я не предполагала, что встречусь с ним лично. Первоначальный вариант был уже написан и рукопись отпечатана. Информация, которой я пользовалась, собирая штрихи к портрету Г. Явлинского, — это газеты, журналы, его книги, телепередачи. Но что-то мешало мне сдать книгу в издательство. Не хватало живого общения с моим героем. И вдруг такая удача! Я получаю приглашение Г. Явлинского приехать в Москву.

Тщательно проверив мои документы, меня пропустили в здание Государственной Думы. Я отправилась искать кабинет Григория Алексеевича. Внутри здание Госдумы было похоже на город, разве что не было автомобилей. Магазины, кафе, киоски, аптеки… В кадках росли высокие и низкие зеленые деревья. В конце коридора на седьмом этаже я нашла «ЯБЛоко».

От встречи с Григорием Алексеевичем осталось хорошее впечатление. Многие сомнения рассеялись. Конечно, он не смог ответить на все мои вопросы, но порой взгляд, интонация, то, как человек себя держит, говорит о нем больше, чем слова. Он говорил искренне, хотя я по своей вредной журналистской привычке задавала ему те вопросы, которые знала, будут неприятны ему. Почему я это делала? Хотела лучше понять его. Пуд соли съесть времени не хватит, а на нейтральные вопросы и ответы будут нейтральные. Но, наверное, я все же где-то перешла границу, потому что он несколько смутился. А потом мы поменялись ролями и вопросы стал задавать он.

Особенно его интересовал вопрос, почему я решила писать именно о нем. Здесь одним словом не ответишь. Наверное, прежде всего потому, что мне тоже хочется понять, почему нам так трудно и плохо жить?

Невыносимо ходить по улицам, потому что там много нищих покалеченных детей, просящих милостыню. Однажды ранней весной, когда под ногами жидкая грязь и дует холодный ветер, по многолюдному Буденновскому проспекту навстречу мне шла пожилая женщина. Она не встала, а упала на колени, когда я проходила мимо, и протянула руку, как это делают нищие. Тогда на несколько месяцев задержали выплату пенсий. Мне трудно забыть ее взгляд. Порой мне кажется, что в наши дни счастливым может быть только блаженный, да разве что влюбленный, наверное, это одно и то же. Или, может быть, мы все давно уже сошли с ума? Зарплату годами не платят и требовать ее, говорят, нельзя. А кушать-то что? Переехать в другой город — не пропишут, а без прописки не устроишься на работу. Я не понимаю этого. Я не вижу смысла во всех этих «странностях» вроде задержек пенсий и зарплат, всеобщего хаоса и безысходности.

Поэтому так напряженно всматриваюсь в лица ведущих политиков, которые вершат судьбы россиян, вслушиваюсь в их слова, в интонации голоса, пытаюсь понять, кто же из них сможет остановить этот неумолкающий хор стона и боли?

Я не хочу писать о Г. А. Явлинском только хорошее или только плохое, но хочу понять его со всеми его противоречиями, метаниями из стороны в сторону. Не собираюсь ни осуждать его, ни оправдывать, но максимально приблизиться к тому, что составляет суть этого человека, к его сокровенным помыслам и мечтам. После поездки в Москву, несмотря на катастрофически быстро приближающееся время сдачи рукописи в издательство, я переписала ее всю заново. Я поверила в него, поверила в его честность и ум. Права я или нет? Время покажет.

Явлинский — один из немногих, пришедших в политику «из ниоткуда». Вернее, он не пришел в политику, а ворвался, разрушая традиционно сложившиеся в партийно-номенклатурной среде законы иерархии. В одной из первых своих книг, изданной еще в 1982 году, Григорий Алексеевич предлагал кардинально преобразовать экономические отношения в стране. После этого им заинтересовались в КГБ и вскоре уложили в больницу, чуть было не сделав инвалидом. Из больницы он просто-напросто сбежал, случайно узнав, что предстоящая операция обусловлена не состоянием здоровья, а политическими соображениями. Но окончательно освободиться от «врачей» смог только, когда пришел к власти М. Горбачев.

Тринадцатью годами ранее нечто подобное предприняли С. С. Шаталин и ныне покойный Б. Н. Михалевский. В докладе, отправленном в Госплан СССР, они оспорили все макроэкономические индексы, бросив тень подозрения на правильность планового ведения хозяйства. Б. Н. Михалевский вскоре погиб во время путешествия на байдарке. Шаталину повезло больше — всего лишь выговор. Самортизировать удар помог президент АН СССР М. В. Келдыш, заступившийся за своих подопечных.