Григорий Иванович Лангсдорф

25 января (6 февраля) Лангсдорф запустил свой шар в третий раз. Этот запуск едва не кончился скандалом. «В десять часов шар и впрямь величественно набирал высоту, — писал находившийся на „Надежде“ Левенштерп о событиях того дня, — но вдруг он остановился и, унесенный ветром, стал опускаться значительно быстрее, чем поднимался. Причиной явилась неосторожность Лангсдорфа. Незадолго до этого он заново заклеил пробоину в верхней части шара. Клей еще не высох, и когда шар начал подниматься, то в этом месте лопнул, и более легкий воздух из него вышел. Отнесенный ветром, шар упал на дом в Нагасаки. Так как на крыше дома из шара поднялся дым (ведь он был наполнен дымом от горящей соломы), люди подумали, что шар и дом горят. Как мы могли наблюдать в подзорные трубы, они вылили неимоверное количество воды на гордость Лангсдорфа и на крышу дома. Люди подняли большой шум и жаловались губернатору, что русские захотели поджечь город. Губернатор сразу же вызвал караул из Мегасаки па допрос, но когда узнал, что воздушный шар не горел, смеялся и сделал выговор японцам, которые так поспешно жаловались на нас и, без причины испугавшись, напугали других. Это нам рассказали переводчики. Вряд ли получивший крещение воздушный шар предпримет второе путешествие».51 После неудачи с шаром Лангсдорф упросил японцев дать ему три больших клубка шнура, чтобы запускать бумажные змеи.

За всеми этими серьезными и шутливыми делами Лангсдорф, как можно судить по некоторым записям в дневнике Левенштерна, в какой-то степени овладел японским языком и даже иногда играл роль переводчика.52 22 марта (3 апреля) ученый в числе других лиц из окружения Резанова сопровождал его в Нагасаки на

3 Б, Н. Комиссаров

33

прием к губернатору. Тогда окончательно выяснилось, что шансы на установление русско-японских отношений совершенно нереальны, и посольство получило разрешен ние покинуть страну. Незадолго до поездки в Нагасаки Резанов объявил, что, вернувшись на Камчатку, он отправится в Русскую Америку. «Лангсдорф останется со мной», — заявил он в присутствии нескольких офицеров, среди которых был и Левенштерн, не преминувший отметить это в своем дневнике.53

6(18) апреля 1805 г. путешественники наконец покинули Нагасаки. «Надежда» пересекла Японское море и в конце апреля задержалась у северо-восточной оконечности острова Хоккайдо, известного тогда как Иессо. Здесь Лангсдорф смог наконец свободно наблюдать японцев и почти незнакомых европейцам айнов. Он описал внешний облик последних и их характерные обычаи.

1(13) мая Крузенштерн отошел от японского побережья и сделал остановку у Сахалина, в заливе Анива. На следующий день Ратманов и Лангсдорф обследовали восточную часть залива, а затем «Надежда» пошла в Петропавловск.' Появление в Охотском море ледяных полей и стремление Резанова поскорее отправиться во владения Российско-американской компании заставили Крузенштерна спешить. 5 июня путешественники прибыли на Камчатку. Через два дня Лангсдорф подробно описал виденное Блуменбаху. Он высказал, в частности, интересную мысль «о сходстве продуктов и явлений природы в разных частях мира», сопоставляя для примера бабочек Камчатки и Португалии.54

Резанов, нуждавшийся в помощи врача, имел твердое намерение взять Лангсдорфа с собой и всячески уговаривал его ехать вместе. Однако Лангсдорф колебался: Резанов был ему неприятен. Ученому не хотелось расставаться с Крузенштерном, Горнером, даже с Тилезиу- сом, который стал ему ближе за время японского плена. И все же он решил ехать: «Слепая любовь к естественной истории, неоднократные обещания помощи в научных исследованиях и жажда знаний заставили меня согласиться на путешествие с Резановым к северо-западному побережью Америки», — писал позднее Лангсдорф Блуменбаху.55 14 июня, в день отплытия на «неуклюжем охотской постройки» бриге «Мария», Лангсдорф подписал с Резановым контракт о своем участии в этом путешествии.56

34

Условия контракта былй для Лангсдорфа весьма выгодны. Он должен был вести естественнонаучные наблюдения в Северо-западной Америке и на близлежащих островах, собирать коллекции для Академии наук, описывать посещаемые места, «судить об их богатстве или бедности». С другой стороны, русское правительство или Российско- американская компания обязывались обеспечить его продуктами питания, одеждой по петербургским ценам, снаряжением, предоставлять проводников, суда, а в случае болезни — лечить за казенный счет. В помощь путешественнику давался охотник Петр Филиппов. В любом месте Лангсдорф мог находиться так долго, как требовали его исследования, и имел право в любое время уехать из Америки. С августа 1803 г. Лангсдорфу полагалось жалование — 2 тысячи рублей в год.

Резанов с удовлетворением доносил Александру I, что «приобретение для экспедиции Лангсдорфа лестно, потому что он член многих ученых обществ и здесь, в Камчатке, получил известие, что Геттингенский университет его в члены принял».57