ГРИГОРИЙ ОРЛОВ

Уселась на спине твоей.

Ага, вошла во вкус, блядища!

Ебешься как ебена мать.

Ну и глубокая дырища,

Никак до матки не достать.

Но он не знал, Катюше сладко-

Ордов ей очень угодил,

И длинный хуй, измяв всю матку,

Чуть не до сердца доходил.

Ебет Орлов, ебет на диво,

О жопу бряцают мудя,

Хуй режет лучше,чем секира-

Огнем, огнем горит пизда.

–О, милый, глубже и больнее,-

Она шептала впопыхах,

С минутой каждой пламенея,

Паря как будто в облаках.

–Что ты там делаешь, скажи-ка?

Она любила смаковать,

Во время каждой новой ебли

Себя словами развлекать.

–Что делаю? Ебу, понятно...-

Орлов сердито пробурчал.

–Ебешь, ебешь...Скажи как внятно.

–Ебу, – как бык он прорычал.

Ебу, ебу, какое слово?

Как музыкально и красно?

Ебанье страстное Орлова

Пьянит,как райское вино.

Но вот она заегозила

Под ним как дикая коза,

Метнулась, вздрогнула, заныла,

При этом пернув два раза.

Орлов, хоть был не педерастом,

Но все ж при этом пердеже

Задумал хуй, торчащий клином,

Засунуть в жопу госпоже.

Хуй был с головкою тупою,

Напоминающей дюшес...

Ну как со штукою такою

Он к ней бы в задницу залез?

Там в пору лишь пролезть мизинцу.

Другая вышла бы игра,

Когда б немного вазелинцу...

Ведь растяжима же дыра.

Он вопрошает Катерину:

–Хочу я в жопу тебя еть.

Да не войдет без вазелину...

– Ах, вазелин? Он кстати есть...

Нашлась тут банка под подушкой,

Залупу смазала сама.

–Ну, суй, дружок, да лишь макушку,

Иначе я сойду с ума.

–Ах, Катя, ты трусливей зайца,-

Вдруг крик всю спальню огласил:

–Ой, умираю,– он по яйца

Ей беспощадно засадил.

Она рванулась с мелкой дрожью,

Хуй брызнул мутною струей:

–Ах,плут, помазаницу божью

Всю перепачкал малафьей.

Хочу сосать,– она сказала

И вмиг легла на Гришу ниц.

Платочком хуй перевязала

Для безопаски у яиц.

Чтоб не задвинул он ей в горло

И связок там не повредил.

Как давеча дыханье сперло,

Когда он в жопу засадил.

Она раскрыла ротик милый.

Он был красив, изящен, мал.

И хуй набухший, толсторылый

Едва ей в губки пролезал.

Она сосет, облившись потом.

Орлов орет: – Сейчас конец.-

Она: – ну,нет. Хочу с проглотом.

А ты не хочешь? Ах хитрец.

Противный, милый, сладкий, гадкий...

Под лоб глаза он закатил

И полный рот хуиной смятки

Императрице запустил.

И связок чуть не повредила,

Едва от страсти не сгорев,

Всю малафейку проглотила,

Платочком губы утерев.

Орлов уж сыт. Она – нисколько.

– Ты что ж, кончать? Ан нет, шалишь!

Еще ебать меня изволь-ка,

Пока не удовлетворишь.

–Эге, однако, дело скверно.

Попал я парень, в переплет.

Не я ее – она наверно

Меня до смерти заебет.

Дроча и с помощью минета

Она его бодрить взялась.

Орлов был молод – штука эта

Через минуту поднялась.

А за окном оркестр играет,

Солдаты выстроились в ряд,

И уж Потемкин принимает

Какой-то смотр или парад.

–Мне нужно быть бы на параде,

Себя на миг хоть показать...

–Как трудно мне, царице, бляди

И власть, и страсть в одно связать.

И снова на спину ложится...

И поднимает ноги ввысь...

Кряхтит и ерзает царица

Под ним как раненная рысь.

Скрипит кровать, трещит перина,

А на плацу проходит рать!

О, славься ты, Екатерина!

О, славься ты, Ебена мать!