Григорий Потёмкин и Екатерина Ii, или Паж становится Королем (СИ)

Но не изволь бояться. Мы сами догадливы. Лишь только что легла и люди вышли, то паки встала, оделась и пошла в вивлиофику к дверям, чтоб Вас дождаться, где в сквозном ветре простояла два часа; и не прежде как уже до одиннадцатого часа в исходе я пошла с печали лечь в постель, где по милости Вашей пятую ночь проводила без сна. А нынешнюю ломаю голову, чтоб узнать, что Вам подало причину к отмене Вашего намерения, к которому Вы казались безо всякого отвращения приступали...

Ибо все ты твердил, что прийдешь, а не пришел. Прощай, Бог с тобою. Всякий час об тебе думаю. Ахти, какое долгое письмо намарала. Виновата, позабыла, что ты их не любишь. Впредь не стану...

Но постепенно все налаживается. Потёмкин становится генерал-адъютантом, то есть входит в круг нескольких самых доверенных лиц, которые несут дежурство во дворце, сменяя друг друга.

И вот уже письма становятся совсем другими.

[27 февраля]

Голубчик, буде мясо кушать изволишь, то знай, что теперь все готово в бане. А к себе кушанье оттудова отнюдь не таскай, а то весь свет сведает, что в бане кушанье готовят.

[28 февраля]

Гришенька не милой, потому что милой... право, не знаю, выйду ли сегодни или нет. А естьли выйду, то это будет для того, что я тебя более люблю, нежели ты меня любишь, чего я доказать могу, как два и два - четыре... Не всякий вить над собою столько власти имеет, как Вы. Да и не всякий так умен, так хорош, так приятен. Не удивляюсь, что весь город безсчетное число женщин на твой щет ставил... Мне кажется, во всем ты не рядовой, но весьма отличаешься от прочих.

Только одно прошу не делать: не вредить и не стараться вредить Кн[язю] Ор[лову] в моих мыслях, ибо я сие почту за неблагодарность с твоей стороны... Он тебя любит, а мне оне друзья, и я с ними не расстанусь...

Прощайте, милостивый государь, напиши пожалуй, каков ты сегодни: и лихорадка продолжается ли и сильна ли?

Куда как бы нам с тобою бы весело было вместе сидеть и разговаривать. Естьли б друг друга меньше любили, умнее бы были, веселее. Вить и я весельчак, когда ум, а наипаче сердце свободно. Вить не поверишь, радость, как нужно для разговора, чтоб менее действовала любовь.

Пожалуй, напиши, смеялся ли ты, читав сие письмо, ибо я так и покатилась со смеху, как по написании прочла. Какой [в]здор намарала, самая горячка с бредом, да пусть поедет: авось-либо и ты позабави[шь]ся.

Теперь письма следуют одно за другом. Екатерина находит все новые и новые слова для любимого, и при этом даже слегка подтрунивает над собой:

[1 марта]

Ал[ексей] Гр[игорьевич] [Орлов] у меня спрашивал сегодня, смеючись, сие: "Да или нет?"

На что я ответствовала: "Об чем?" На что он сказал: "По материи любви?"