Григорий Распутин

«По инициативе синодального обер-прокурора В. Н. Львова при Св. Синоде предлагается учредить следственную комиссию для расследования некоторых дел в области церковного управления, – сообщала 8 апреля 1917 года газета „Новое время“. – На комиссию будет возложена задача выяснить ту роль, которую вообще играл в делах нашего церковного управления Г. Распутин, и принять все меры к ликвидации следов его влияния. Во главе комиссии предполагает стать сам синодальный обер-прокурор В. Н. Львов».

Так были подвергнуты опале иерархи, находившиеся под подозрением в особых отношениях с Распутиным. В том числе это касалось и иерархов достойных. С Московской кафедры удалили митрополита Макария. «Митрополит Московский, бывший архиерей Тобольский, Макарий, старец благочестивейшей жизни и миссионер Сибири, должен был уйти со своего поста как человек, которому ставили в вину несопротивление Распутину. На его место потом избрали Тихона, впоследствии патриарха», – вспоминал митрополит Вениамин (Федченков).

«…обер-прокурор, прибыв на митрополичье подворье в Петрограде с вооруженной стражей, вечером вошел в комнаты Митрополита и, подозвав меня к себе жестом руки, выкрикивал по адресу моему: „Распутинец! Распутинец!“, – описывал, как это происходило, сам митрополит Макарий. – Потом, пригрозив Петропавловской крепостью, потребовал, чтобы я тотчас садился писать прошение в Святой Синод об увольнении меня на покой. Требование мною молчаливо было исполнено».

О Макарий и об отношении к нему сменившего его на этом месте митрополита Московского Тихона (будущего патриарха) существует свидетельство, принадлежащее Б. Царевскому и опубликованное в 1918 году в книге «Соборный разум»:

«По его мнению, если бы всеми уважаемый старец-митрополит и был виноват в том соприкосновении со „старцем“ Распутиным, в котором его обвинял этот барин, на время надевший красную рубашку (Львов), не ему все же выступать с обличениями и кричать и топать ногами на святителя.

– Зачем преосвященный Макарий все-таки подал прошение об отставке? – заметил я.

– То-то все мы лакеи! – с горечью воскликнул владыка. – Веками унижений приучены к покорности! Ну да не все, слава Богу! Скорее бы конец всему этому!

Последние фразы были связаны с такой глубокой горечью, что я искренно покаялся в душе, что неосторожно затронул его наболевшие раны».

С Тобольской кафедры за связь с Распутиным удалили архиепископа Варнаву, который, впрочем, если верить Ордовскому-Танаевскому, о смерти своего благодетеля отозвался довольно грубо: «Собаке и собачья смерть», а сам служил в первые дни Февральской революции с красными бантами на посохе и плечах, что не спасло его от увольнения, и в дальнейшем от ареста уже при большевиках. По причине репутации «распутинца» отправили на покой Тверского епископа Серафима (Чичагова), будущего священномученика, и архиепископа Владимирского Алексия (Дородницына).

Об Алексии писал митрополит Евлогий: «После революции паства из Владимира прогнала его за дружественные отношения с Распутиным: он поднес Распутину книгу с надписью „Дорогому, мудрому старцу“».

Сам Алексий все это отрицал. «Распутина я никогда не видел и лично не был с ним знаком, никогда ни с какой просьбой к нему не обращался ни письменно, ни через третьих лиц. Но сам Распутин упорно домогался знакомства со мной, выступая предо мною ходатаем за разных лиц… Распутина и распутинство я всегда ненавидел и несколько лет боролся с ним» – такое заявление опубликовал он 18 марта 1917 года в газете «Новое время». Тем не менее 8 мая Чрезвычайный съезд духовенства и мирян Владимирской епархии единогласно постановил: «Удалить архиепископа Алексия из Владимирской епархии… как члена „Союза рус. народа“ и связанного с Распутиным, за деспотическое управление и дерзкое обращение с духовенством… Архиепископ Алексий настраивает против нового правительства, читая свои проповеди, в которых называет новое правительство проклятым, оно создано не от Бога, а от самого сатаны».

Но самой жестокой оказалась расправа победившего народа с митрополитом Питиримом. «В Петрограде был немедленно удален (и, кажется, его везли по Невскому на троне, с позором) митрополит Питирим». Дополнил это воспоминание митрополита Вениамина А. К. Светозарский в примечаниях к мемуарам владыки: «Митрополита Питирима в полном святительском облачении посадили в разбитый автомобиль и с гиканьем и криками целый день возили по городу».

«Пришел Карташев, тоже в волнении и уже в экстазе… „Сам видел, собственными глазами. Питиримку повезли! Питиримку взяли и в Думу солдаты везут!“ Это наш достойный митрополит, друг покойного Гриши», – записала в дневнике Гиппиус 28 февраля.