Григорий Распутин: правда и ложь

Тело убитого хотели сначала похоронить на его родине, в селе Покровском, но, опасаясь возможных волнений, приготовили место для погребения в Царском Селе.

«Это место находилось к северо-востоку от так называемой Елевой дороги Царскосельского Александровского парка, между парком и деревней Александровкой, у опушки леса. Оно было куплено А. А. Вырубовой для постройки на ней подворья. Там уже была приготовлена могила, куда гроб и опустили в присутствии священника Федоровского собора о. Александра Васильева.

Приехали порознь А. А. Вырубова и г-жа Ден. Было серое, морозное утро» [309], вспоминал Спиридович.

Напомню, что именно на закладке этой церквушки, в которой, еще недостроенной, он будет похоронен, и была сделана та знаменитая «компрометирующая» Распутина фотография с друзьями и сестрами милосердия. Фотографию, которую почему-то пытались выдать за доказательство «оргий» Распутина.

« 21 дек.В 9 час. <…> присутствовали при грустной картине: гроб (простой, цинковый. — О.Ж.) с телом незабвенного Григория, убитого в ночь на 17 декабря извергами в доме Ф. Юсупова, стоял уже опущенным в могилу. О. А. Васильев отслужил литию» [310], — записал в дневнике император.

А спустя несколько недель, 2-го марта, на станции Дно Николай II, как считается, отрекся от престола. Царская семья находилась под домашним арестом в своем дворце, ожидая решения своей участи. В Петропавловскую крепость были помещены многие царские министры, особенно те, кто сочувственно относился к Распутину. Впрочем, враги Распутина теперь уже сами начали пугаться того, что они сделали: «Проклятый мужик!.. Говорил Пуришкевичу — не убивайте, вот он теперь мертвый — хуже живого» [311], — писал Шульгин в «Днях».

Но похоронами путь Григория Ефимовича не закончился. Вот что вспоминал в советском журнале «Огонек» спустя десять лет после убийства журналист Е. Лаганский: «По деревянным доскам и балкам мы карабкаемся наверх, чтобы лучше разглядеть разрытую под самым срубом могилу старца. Но уже опять смеркалось, и в черной зияющей под нами дыре ничего не видно. Я спускаюсь вниз, снимаю пальто и шляпу, чтобы удобнее пролезть в узкое отверстие, проделанное солдатами в основании сруба, откуда можно заглянуть в самую могилу. Однако несколько солдат уже опередили меня. Здесь темно, и только спички в руках солдат и зажженная лучина мерцающими огоньками освещают белесоватую массу на самом дне дыры. Глаз привыкает к темноте, и я несколько отчетливее различаю обстановку.

На небольшой глубине, аршина в полтора [105 см], в земле вырыто отверстие, шириною не более аршина [70 см], откуда виднеется развороченная свинцовая крышка гроба, открывающая покойника до груди. Лицо трупа совершенно почернело. В темной длинной бороде и волосах куски мерзлой земли, на лбу черное отверстие от пулевой раны.

Со всех сторон из гроба торчат куски пакли и распоротого полотняного савана. Голова покоится на шелковой кружевной подушке. Остальная часть туловища вместе с гробом еще покрыта землею: кап. Климову нужно было только убедиться в том, что найденный в гробу покойник есть именно Григорий Распутин» [312].

А вот что вспоминает С. В. Фомин: «С помощью студентов-милиционеров и конюхов, привезенных мною, мы стали рубить березки для костра и обливать бензином, натащили привезенной бумаги. Из-под снега тем временем был вырыт гроб. Плотная массивная цинковая крышка была открыта и, несмотря на мороз, смрад разложения неприятно ударил в нос. В лучах огня занимавшегося костра я увидел теперь совершенно открытым и ясным сохранившееся лицо Григория Распутина. Выхоленная жиденькая борода, выбитый глаз, проломленная у затылка голова. Все остальное сохранилось. Руки, как у живого. Шелковая рубашка в тканных цветах казалась совсем свежей…

Запылал костер. Металлический гроб был при помощи кирок разбит. При свете луны и отблеске пламени показалось завернутое в кисею тело Распутина. Руки были сложены крестообразно.<…>

Труп Распутина вынули из гроба. Он оказался набальзамированным и, по уверению одного из очевидцев, лицо Распутина было нарумянено. Труп и костер были обильно политы бензином и подожжены. Это было часов в 5 утра, и только через несколько часов сожжение было окончено» [313].

В книге В. А. Возчиков а, Ю. Я. Козлова и К. Г. Колтакова «Костер для „святого черта“» авторы пересказывают свидетельство одного из участников тех событий — Михаила Николаевича Шабалина: «Установили гроб на штабель, отошли… На сердце — беспокойно: он хоть и мужик, Распутин, но все ж православный, христианин…

И опять не вспомнить: Купчинский ли Филипп Петрович или Кочадеев Владимир Павлович спичкой чиркнул… Оба они колдовали у основания штабеля дров, оба одновременно — в два факела — стали поджигать со всех сторон. Вспыхнули соломкой гладкие досточки, воспламенили мелкий сушняк. Пронеси и спаси!..