Григорий Саввич Сковорода. Жизнь и учение

Тот, кому покажется это решение малозначительным, пусть примет во внимание две вещи. Во первых, характер Сковороды необычайно целен. Раз решив что‑нибудь, он с неуклонностью выполняет. Принять такое решечие, через неделю забыть его (в духе нашего современного безволия) — это, конечно, очень малозначительно. Но Сковорода, приняв такое решение, остался верен ему всю жизнь. Тот новый, значительный вид, который принимает его фигура в последнюю треть его жизни, всецело вырастает на почве этого решения. Во вторых, если мы вспомним хаотическую подоснову характера Сковороды, соединенного с крепкой и упорной внешней волей, мы поймем, что трудности, переживаемые Скородой, чисто внутреннего, духовного порядка. Захотел бы он рубить турков, он, не колеблясь, пошел бы, куда следует. Внешне проявить свою волю ему ничего не стоило. Он избрал более трудный путь: волю свою укротить, хаос свой смирить. И в этом смысле решение его, с виду малозаметное, гораздо значительнее, чем все возможные и легкие для Сковороды самоопределения внешние.

Сковороде нужно было победить свою хаотичность, тоску, скуку, ненасытную валю. И внутренняя борьба его, патетическая устремленность к «Петре» стала приносить свои плоды.

«Сковорода начал чувствовать вкус к свободе от суетностей и пристрасти житейских, в убогом, но беспечном состоянии, в уединении, но без расстройки с самим собой… Волю он углубил, со всем умствованием ее и желаниями в ничтожность свою; поверг себя в волю Творца, предавшись всецело жизни и любви Божией, дабы Промысл Его располагал им яко орудием своим, а может и яко же хощет».

Не пойду в город богатый. Я буду на полях жить.

Буду век мой коротати, где тихо время бежит.

О дубрава! о зелена! о мати моя родна!

В тебе жизнь увеселена, в тебе покой, тишина

Не хочу и наук новых кроме здравого ума,

Кроме умностей Христовых, в коих сладостна душа.

О дубрава! о. зелена! о мати моя родна!

В тебе жизнь увеселена, в тебе покой, тишина…

Здравствуй, мой милый покою! Во веки ты будешь мой.

Добро мне быть с тобою: ты мой век будь, а я твой.

О дубрава! о свобода! в тебе я начал мудретъ,

До тебямоя природа, в тебе хочу и умереть.

Бурная душа его, вкусив покоя и тишины, стала зацветать.

Весна люба, ах пришла! Зима люта, ах прошла!

Уже сады расцвели и соловьев навели.

Ах ты печаль! прочь отсель! Не безобразь красных сел.

Бежи себе в болота, в подземные ворота!

Бежи себе прочь во ад! не для тебя рай и сад.

Душамоя процвела ирадостей навела.

Счастлив тот и без утех, кто победил смертный грех.

Душа его Божий град, душа его Божий сад…3«Душа человеческая, повергаясь в состояние низших себя степеней, погружаясь в зверские страсти, предаваясь чувственности своей, свойственной скотам, принимает на себя свойства и качества их, злобу, ярость, несытость, зависть, гордость и пр., возвышаясь же подвигом доброй воли выше скотских увлечений, зверских побуждений и бессловесных стремлений, восходит на высоту чистоты умов, которых стихия есть свет, разум, мир, гармония, любовь, блаженство, и от них заимствует некоторую силу величественности, светлости и разумения высшего, пространнейшего, далечайшего, яснейшего, и превосходнейшей святости в чувствах».