Григорий Шелихов

Шелихов вздрогнул, посмотрел на Наталью Алексеевну. Та тоже слушала и молчала, сидя за столом напротив. По лицу ее бежала тень печали. Григорий Иванович не выдержал, сказал:

— Уж и сам не придумаю, как с варнаками быть!.. Спустись в людскую, Наташенька, скажи, сыграли бы чего повеселее…

Наталья Алексеевна вышла и надолго задержалась в замолкшей людской, а чуть вернулась, из-под клети понеслись веселые голоса и топот ног в пляске под ухарский напев ходовой варнацкой несни:

Собралося нас, усов,
Полна хата молодцов…
Много!
Ай да усы, ай да усы,
Усы, усы, усы, развалисты усы!

Нам хозяин побожился:
«Ни копейки денег нет!»
Врет он!
Ай да усы, ай да усы…
Впереди сидит усище,
Атаманище.
Вот он!
Ай да усы, ай да усы…

К нам хозяин идет,
Выкупной полштоф несет —
выпьем!
Ай да усы, ай да усы,
Усы, усы, усы, развалисты усы!

— Ну и усы! — захохотал мореход. — Пошли им, хозяюшка, водки. Пускай хлебнут, оглодки бессчастные, перед…

— …прощением! — решительно закончила Наталья Алексеевна.

— Каким таким прощением? — вопросительно посмотрел Шелихов на жену. — Нет их вины передо мною, может, я перед ними виноватым буду, да ничего не поделаешь, уж больно-то оказия подходящая…

И тут же, волнуясь и спеша, Григорий Иванович изложил Наталье Алексеевне возникший в его голове рискованный по своим последствиям план: отпустить музыкантов, а их скрипки и флейты доставить губернатору самолично, чтобы снискать этим его расположение, передать давно заготовленную записку о плавании в Америку и попросить о поддержке в споре с компанионами.

— «Где подобрал мои скрипки, при каком таком случае?» — спросит тебя губернатор, — трезво подошла к такой нелепой мысли мужа Наталья Алексеевна. — Якобий-то знает, кому какая скрипица выдана, и начнет пороть…

— А мне на поротом гузне не сидеть, — вяло, больше из упрямства, отстаивал Шелихов свою затею.

— Нет, не годится… Подумай-ка, на что ты сядешь, сам ежели, не дай бог, под кнут угодишь… Давно ли славного морехода и первой гильдии купца Бечевина тут же в Иркутске губернатор Трескин в тюрьму посадил да и до смерти забил?..

Шелихов и сам понимал, что придуманный им способ снискать расположение генерал-губернатора для своих мореходческих интересов сомнителен, а для попавших в его руки несчастных музыкантов слишком жесток. В годы былых скитаний Шелихов не раз вынуждался добывать себе кусок хлеба воровством, и об этом он никогда не забывал. «Но ежели я упущу такой случай завоевать на свою сторону губернатора — все пропало. А случай, — терялся в размышлениях Шелихов, — есть случай, его за деньги не купишь».

— Постой! Нашел, думается, дорожку, Наташенька, — оживился он. — Только миром с людьми эту дорожку обговорить надобно… В точку все и выйдет! Зови оглодков сюда, Наташенька, всех до одного!..

С таким лицом Григорий Иванович — Наталья Алексеевна навсегда запомнила это — выходил на просторы океана из лабиринта узких проливов и проходов Алеутских островов.

— Что с людьми в согласии надумаешь, на то и я согласна, — повеселела и Наталья Алексеевна, направляясь звать арестованных музыкантов к хозяину.

Шелихов с нарочитой суровостью оглядывал людей, робко входивших в комнату. Задержав взгляд на бледном лице Яшки Цыганенка, сказал:

— Вижу, вы доподлинные усы и на ус сумеете намотать мою сказку… Шли вы, значит, через Хмельники приангарской дороженькой. Для чего попали в худое место — не знаю и знать не желаю. Только шли вы и шли, и напали на вас лихие люди. Ну, как водится, обшарили, денег не нашли — отобрали скрипицы и жалейки ваши, как вы ни плакались… Запомнили?

— Все запомнили! — не смущаясь непонятной поначалу речью хозяина, бодро ответил Яшка Цыганенок, в надежде, что конец ее несет избавленье от кнута на кобыле.

— Нет, не все! Еще тверже запомните, — продолжал Шелихов, что послал вам навстречу Исус милостивый купца. Скажем, это был я с людьми, кои вам под моим амбаром в холку наклали. Вы ко мне с криком: выручай, мол, лихие люди забрали губернаторские скрипицы и нас обидели… Ну, я пограбленное у шпыней отобрал, а вам по шеям дал, чтоб поскорей домой бегли и в Хмельниках забавы себе не искали…

— А скрипки? — тоскливо спросил Цыганенок.

— Скрипки у купца остались. Купцу к его превосходительству за всякую цену попасть надобно, а для чего — не вашего ума это дело. Вот я к его превосходительству со скрипицами и доберусь, и музыки ваши, как обещался, в целости его превосходительству доставлю… Уразумели, к чему сказка клонится?