Григорий Сковорода

Обрушивая свой гнев на «мрачные суеверия библейских сказаний», на официальную религию и ее догмы, Сковорода беспощадно бичевал духовенство и церковь как носителей суеверий и различных пороков[19].

Он заклеймил церковь как «мертвую храмину», а духовенство — как «идолопоклонников» и лжепророков.

Церковные обряды для него лишь пустые церемонии, которые «как орех без зерна, пусты» (15, стр. 115); в них «лицемерная обманчивость», их может исправить «самый нещастный безделник» (15, стр. 25); на этих «церемониях» «во всех странах и веках» (15, стр. 115) все дело кончалось. Сковорода — борец за возвышенные идеалы и народное счастье — восклицает: «… так скажите, к чему они мне, а следовательно, и вам? Что с них?.. Столько уже веков мудрствуете в церемониях, и каков плод, кроме одних расколов, суеверий и лицемерий? Безделники прикрылися сим листом в наготе своей. Глупцы, основали на тени сей блаженство свое. Безразумныи ревнители породили раздоры раскольничии… Отсюда непримиримыи соседних земель вражды, ненависти, а нередко и кровопролитие». Все церковные обряды являются «пустошию и мерзостью» (15, стр. 116), «враками церемониалными» (15, стр. 119), «ежедневно, как на театре, представляемыми» (15, стр. 123), ядом и дурманом, угодным для тех, кто «засел на мясных пирах» (15, стр. 126). В то же время «весь мир спит… глубоко, протянувшись», народ бедствует, в обществе господствуют пороки, а христианские наставники «не только не пробуждают, но еще поглаживают: „Спи, не бойсь! Место хорошое, чево опасатся?“» Он клеймил духовенство и бросил ему вызов, заявляя, что «тма твоим очам сносна, а на истину смотреть не терпиш» (15, стр. 3).

Мыслитель гневно называл церковь, монастыри, духовенство и Библию «пустынными птицами», «лжепророками, пустое поющими», «безумными птицами» (15, стр. 166), «ложной позолоткой», «сиренской лжой» (15, стр. 167), «блевотиною». По поводу духовенства он говорил, что в его «заплутанных думах и в затменных речах гнездится лжа и притвор… обман и суета» (15, стр. 177), «монашеский маскарад» (15, стр. 180; подчеркнуто мной. — И. Т.), а храмы их «вид имеют блудных домов» (15, стр. 182).

В произведении «Брань архистратига Михаила со сатаною» автор с возмущением писал о духовенстве: «Кое странное сие вижу позорище!.. Пятерица человеков бредут в преобширных епанчах, на пять лактей по пути влекущихся. На головах капишоны. В руках не жезлы, но дреколие. На шее каждому по колоколу с веревкою. Сумами, иконами, книгами обвешенны. Едва-едва движутся, аки быки, парохиалный колокол везущии. Вот разве прямо труждающиися и обремененный! Горе им, горе!.. Сии суть лицемеры… Мартышки истинныя святости: они долго молятся в костелах, непрестанно во псалтырь барабанят, строят кирки и снабдевают, бродят поклонниками по иерусалимам, — по лицу святы, по сердцу всех беззаконнее. Сребролюбивы, честолюбивы, сластолюбцы, ласкатели, сводники, немилосерды, непримирительны, радующиися злом соседским, полагающии в прибылях благочестие, целующии всяк день заповеди господни и за алтын оныя продающий. Домашнии звери и внутренний змии лютейшии тигров, крокодилов и василисков. Сии нетопыры между десным и шуиим путем суть ни мужескаго, ни женскаго рода. Обоим враги, хромы на обе ноги, ни теплы, ни студены, ни зверь, ни птица. Шуий путь их чуждается, яко имущих образ благочестия; десный же отвергает, яко силы его отвергшихся. В сумах их песок иорданский с деньгами. Обвешенныя же книги их суть типики, псалтыри, прологи и протчая… Вот останавливаются молящеся и петь начинают. Послушаем безбожныя их песни божия» (15, стр. 454).

В следующей затем песне в художественнообразной форме Сковорода раскрывает цинизм, двуличность и торгашескую сущность духовенства. Обращаясь к богу, лицемеры поют:

Мы ж тебе свечищы ставим,
Всякий день молебии правим!
И забыл ты всех нас (15, стр. 455);

мы, мол, и постимся, и в пост не употребляем «хмелю», странствуем по святым городам; хоть и не придерживаемся псалтыря, но наизусть его знаем, а ты забыл нас. Заканчивается песнь обращением молящихся церковников к богу:

Услыши, боже, вопль и рык!
Даждь нам богатство всех язык!
Тогда-то тебе прославим,
Златыя свечы поставим,
И все храмы позлащенны
Возшумлят твоих шум пений —
Токмо даждь нам век злат! (15, стр. 455).

Сковорода ненавидел духовенство за его «златожаждность», разврат, опустошенность, лицемерие, моральный распад. Они «смердящия гробы», они «под видом божиим сатану обожают», у них «злоба, во одежду преподобия одета» (15, стр. 455). «О, да прильпнет язык их к гортане их!» — восклицает Сковорода и, обращаясь к народу, говорит: «Изблюй онаго духа лжы вон» (15, стр. 177).