Григорий Зиновьев. Отвергнутый вождь мировой революции

Еще в № 2 за 1934 год «Большевик» опубликовал ту самую статью-покаяние «Международная значимость истекшего десятилетия», корректуру которой посылал Кагановичу, обратясь с просьбой допустить его на съезд и разрешить выступить на нем.

В № 3–4 поместили очень важную, чрезвычайно значимую для дальнейшего отстаивания чистоты ленинизма статью Зиновьева «Уроки гражданской войны в Австрии» (два месяца спустя она со значительными дополнениями была опубликована в Харькове как уже брошюра). В ней автору пришлось проявить блестящее владение приемами софизма только ради того, чтобы иметь возможность и впредь продолжать обличать вождей австрийской социал-демократии Отто Бауэра и Карла Реннера. Невзирая на то, что именно шуцбунд — вооруженные формирования австрийской социал-демократической партии, а не коммунисты, с 12 по 15 февраля 1934 года вели на улицах Вены и Линца кровопролитные бои с правительственными войсками. Тщетно пытались не допустить утверждения в Австрии режима, до деталей повторявшего итальянский фашизм: канцлер Энгельберт Дольфус уже распустил парламент и объявил о создании корпоративного государства с авторитарной системой управления.

На введение его в редколлегию «Большевика» Зиновьев откликнулся в № 7 далеко не лучшим образом. Откровенно подхалимской статьей «Из золотого фонда марксизма-ленинизма (о книге Сталина «Марксизм и национально-колониальный вопрос»). Разумеется, восхвалял раскрытие генсеком столь значимой для Советского Союза проблемы, якобы уже блестяще решенной.

А в № 13–14, целиком посвященном двадцатилетию начала мировой войны, журнал опубликовал солидную теоретическую работу Зиновьева «Большевизм и война», по замыслу призванную раскрыть один из аспектов учения Ленина.

Прогнозируя самое ближайшее будущее, Зиновьев исходил из главного — угрозы войны для СССР. Прежде всего, со стороны нацистской Германии, стремящейся «одним ударом выправить свое (внутреннее) положение». Отметил автор и не менее очевидное — возможную коалицию ее с империалистической Японией.

Но далее высказал так и не оправдавшееся предположение. Почему-то счел возможным утверждать: оба потенциальных союзника выступят «под руководством и протекторатом английского империализма». Даже лишний раз повторил, подчеркивая — «Ключ к вопросу о сроках и месте новой войны больше всего в данный момент находится в Англии».

Однако Зиновьев не проявил пессимизма. Уверенно заявил: «Предотвратить новую войну, в которой убито и покалечено будет 80 и более миллионов людей, может только пролетарская революция в решающих империалистических странах (выделено мной — Ю. Ж. )». Мало того, Григорий Евсеевич дал прогноз того, как такое произойдет. «Если единый фронт во Франции, — писал он, — осуществится, тогда… французский пролетариат расправит свою спину и покажет дорогу рабочим Англии, Германии, Австрии и ряда других стран. Крик галльского петуха в нынешней напряженной атмосфере встретил бы могучий отклик рабочих всего мира, среди которых усиленно зреет “идея штурма”».

Итак, Сталин считал войну неизбежной и готовил к ней Советский Союз на свой лад. Индустриализацией, создававшей основу оборонной промышленности. Дипломатическими переговорами, которые вел в Париже советский полпред В. С. Довгалевский с министром иностранных дел Франции Л. Барту о создании Восточного пакта, завершившиеся подписанием в мае следующего года советско-французского договора о взаимной помощи — оборонительного, антигерманского.

Возможно, старавшийся быть предельно осторожным Зиновьев что-то недоговорил? Нет, он упорно писал: «Рост вооружений давно привел бы к войне, если бы за войной не стояла революция еще больше, чем за вооруженным миром… Новые пролетарские революции возможны и без новых империалистических войн. Но новые империалистические войны уже невозможны без новых пролетарских революций»⁶⁷⁵.

Сталин никак не отреагировал на возвращение Зиновьева к пропаганде своих прежних взглядов. Тех, от которых, если судить по его обращениям в ЦК и генсеку, по выступлению на 17-м партсъезде, он якобы окончательно отрешился. Ведь твердое упование прежде всего на мировую революцию дискредитировало идею построения социализма в одной стране — в СССР. И все же Григория Евсеевича привела к полному, окончательному краху отнюдь не эта теоретическая статья, переполненная ссылками на работы Ленина, а маленький комментарий к старому письму Энгельса.

4.

В. В. Адоратский, директор Института Маркса-Энгельса-Ленина (образованного в 1931 году слиянием двух институтов — Маркса-Энгельса и Ленина), предложил редколлегии «Большевика» для номера, посвященного двадцатилетию начала мировой войны, никогда не публиковавшуюся на русском языке статью