Григорий Зиновьев. Отвергнутый вождь мировой революции

Начиная с 1933 года, среди участников организации началась пропаганда взглядов о необходимости перехода к более острым методам борьбы и, в частности, практически начал ставиться вопрос о физическом уничтожении руководства партии и в первую очередь Сталина. Предполагалось, что убийство Сталина даст возможность зиновьевцам и Зиновьеву захватить власть в свои руки.

В начале 1933 года среди участников организации был прямо поставлен вопрос об устранении от руководства партии Сталина путем подготовки и совершения террористического акта. Эти установки, как мне точно известно от Рейнгольда, исходили лично от Зиновьева…

Рейнгольд мне сказал, что единственный выход из создавшегося положения — это физическое устранение Сталина от руководства, и для этой цели надо подготовить ряд людей, горящих ненавистью и обладающих сильной волей, которые бы смогли выполнить эти задания невзирая ни на что…

В 1933 году… Рейнгольд информировал, что… Зиновьев и Каменев для общности борьбы с ВКП(б) решили создать единый блок, в котором должны быть объединены все зиновьевские и троцкистские организации, нелегально существующие в СССР»⁷³⁰.

На следующий день Пикель на допросе, который вместо А. П. Радзивиловского — заместителя начальника Управления НКВД по Московской области — вел лично Агранов, продолжил самооговор, который чекисты считали чистосердечным признанием. В сентябре 1933 года, по словам Пикеля, Рейнгольд вызвал Дрейцера и его для обсуждения создания московского центра троцкистско-зиновьевского блока, который «решил усилиями троцкистов и зиновьевцев нанести

ВКП(б) сокрушительный удар путем ряда террористических актов, задачей которых было обезглавить руководство и захватить власть в свои руки».

Пикель не только произнес слово «руководство», но и конкретизировал его: это Сталин, Киров, Каганович и Ворошилов⁷³¹.

Наконец, 2 июля в ходе допроса И. С. Эстерман — 1890 года рождения, в 1907–1921 годах в сионистской партии Поалей Цион, с 1921 по 1927 год в РКП(б), как троцкист дважды арестовывался, с 1934 года, по возвращении из ссылки, заведовал финансово-материальным отделом на авиационном заводе им. Куйбышева в Иркутске — показал: он в «феврале 1935 года передал Мрачковскому полученное им от Дрейцера личное письмо Л. Троцкого с директивой о подготовке террористических актов над Сталиным и Ворошиловым»⁷³².

Получив, как и все члены ПБ, для ознакомления материалы следствия, Сталин мимоходом, в постскриптуме письма, поделился впечатлением о них с Ворошиловым, отдыхавшим в Сочи. «Читал показания Дрейцера и Пикеля, — писал 3 июля генсек. — Как тебе нравятся буржуазные щенки из лагеря Троцкого-Мрачковского-Зиновьева-Каменева? Хотят “убрать” всех членов ПБ. Не смешно ли?»⁷³³

Не зная о столь своеобразной реакции Сталина, видимо, не поверившего в существование заговора, Ягода с чувством исполненного долга 5 июля сообщил Ежову — секретарю ЦК, курировавшему работу и НКВД, и Прокуратуры СССР, и Верховного суда СССР:

«После того, как Мрачковский, Дрейцер, Эстерман, Гольдман (в партии с 1903 года, после революции всегда работал в системе внешторга — Ю. Ж.) и Ма-торин (до ареста директор Института антропологии и этнографии АН СССР — Ю. Ж.) признались в получении ими прямых указаний, устных и письменных, от Л. Троцкого, Г. Зиновьева и Л. Каменева об организации террора над руководством ВКП(б), считаю полностью доказанным

1) прямое личное руководство Л. Троцким подготовкой террористических актов в отношении руководства ВКП(б),

2) личное участие Г. Зиновьева и Л. Каменева в организации убийства Кирова»⁷³⁴.

Так наступил черед Григория Евсеевича снова отвечать на вопросы. Теперь порожденные результатами, достигнутыми следствием.

3.

Для начала Зиновьеву, срочно доставленному из Верхнеуральска в Москву, устроили очную ставку с Н. А. Каревым, которую провели Г. А. Молчанов, Г. С. Люшков и М. А. Каган 23, 24 и 25 июля.

Два с половиной дня Григорий Евсеевич мужественно держался. На все вопросы следователей, порожденные как ответами Карева, так и цитированием показаний других, проходивших по тому же делу, давал краткие отрицательные либо уклончивые ответы:

«Не помню… Допускаю… Нет… Вполне возможно… Ничего не помню… Вероятно… Смирнов говорил не то, что было… Мрачковский тоже показывает неправду… И Бакаев показывает неправду… Ничего добавить не могу». Самый пространный ответ Зиновьева прозвучал так: «Отрицая факт существования объединенного троцкистско-зиновьевского центра, я исходил только из того, что троцкистско-зиновьевского центра не существовало».

Лишь к концу 25 июля Зиновьев внезапно, если судить по протоколу очной ставки, сдался. Без какой-либо видимой причины капитулировал. Вот как это зафиксировано.

«Вопрос Кареву: Поручение о насильственном устранении товарищей Сталина и Кирова Зиновьев всем давал с глазу на глаз или в чьем-либо присутствии?

Ответ: Это было в присутствии Каменева и Бакаева.

Вопрос Зиновьеву: Арестованный Бакаев эти показания Карева подтвердил. Продолжаете ли вы это отрицать?

Ответ: Я должен повторить, что это жуткий вымысел.