Гримасы подсознания, или Проклятие ведьмы

Но все было тщетно. Слышался лишь шум дождя и гудение ветра в кронах, темневших в сумерках деревьев. Нина легла на отсыревший мох и постепенно стала впадать в какое-то сумрачное забытье. Холода она уже не чувствовала, но чувствовала накрывающее изможденный организм теплое-претеплое покрывало-сон. Видения были очень приятными, даже радостными и горемыка перестала вскоре сопротивляться им.

Барышня замерзала. Округ обступили радужные горы, удивительные леса, на солнце блестела Прут-река. С высокого утеса открывался волшебный, очаровывающий вид. Вот подходит Евгений и ласково говорит, что любит лишь самую желанную и единственную. Бережно проводит по волосам, но затем почему-то… резко трясет и кричит в самое ухо! «А ну-ка, приподнимись, милая! Негоже здесь под дождем помирать! Спасать тебя надо, дивчина! Я — здешний мольфар, пещера рядом! Пей, что даю! Вот, вот. Чувствуешь, жар пошел по груди?! Это не горилка и не спирт. Это настоянный корень горного, колдовского цветка. Цветка Главного всевидящего Беркута покутско-буковинских Карпат!».

…По-настоящему Нина пришла в себя только в пещере колдуна. Старик наклонился над ней и шептал пугающие, странные заклинания. Одет он был в простую гуцульскую одежду, без красочных вышивок, в овечьей безрукавке, шапке. Древний заговор, вызывающий добрых духов, лился из уст вкрадчиво и мягко, но и жестко, с требовательными интонациями. Что мольфар говорил, дамочка так и не смогла понять толком — чувствовала, лишь облегчение всей душою и телом.

Грот-пещера был довольно небольшим, с горящим очагом у входа. Дым выходил в естественное отверстие в скале, за пределами которого чернела ночь. Нет, колдун вовсе тут не жил, а, видимо, пришел в это место с определенною целью. Он приложил к груди солнышка серебряный талисман, темные глаза глядели отстраненно, сквозь мрачную обитель. Целитель и ведун, седовласый старик владел секретами белой магии, берущей начало с незапамятных времен от здешней традиции карпатского язычества.

Колдун мог разговаривать с животными, знал тайны трав и минералов, мог излечить многие болезни, снять порчу, даже изменить погоду. А в пещеру-то пришел, дабы подготовить место к весеннему очищению души (то есть, в марте впасть после зимнего периода в сон-анабиоз на несколько недель). В это время чудак ничего не пил и не ел, дыхание и сердечная деятельность замедлялись, шаман замуровывался от внешнего мира с целью обновления жизненных сил.

Как потом ведун сам признается, шел он в пещеру и с другой целью. Дело в том, что нечто подсказало старику, что срочно требуется его помощь. Что двое молодых людей попали в страшную беду и что один из них может и погибнуть. То, что это оказалась девушка, неискушенная в плане выживания в горах, мольфар начал понимать по приближении к месту «катастрофы». Да и место было не совсем обычным — властным, заколдованным, почему и все случившееся неизбежным образом здесь произошло. А иначе — поразительно совпало с волхованием шамана…

Пред неизвестностью

До домика капитана друзья добрались, когда уже почти рассвело. Находился он на другой террасе, выше «крепости-замка» Гермидана. Пройдя в гостиную, страшно усталые, измученные люди хотели только одного. А именно — отдохнуть после стольких переживаний и опасных испытаний.

На втором этаже располагались спальни и сотоварищи отправились наверх. Через некоторое время они крепко уснули, чтобы днем подняться по сигналу командора…

…Ослепительные лучи аргонийского солнца освещали скромную обитель. Старый морской волк, протерев глаза, резко скомандовал «Подъем!». Все вскочили, будто находились на гукоре «Оморно», потому как дисциплина там была во главе угла.

Один лишь Карл, поднявшись, долго не приходил в себя. Он все еще был полупьяным, так как одолел, увы, целую бутылку. И причем одолел-то ведь «на старые дрожжи». А посему в лекарской голове творилось черт ведает что.

Остальные слегка страдали похмельем, но для здоровых мужчин то была сущая мелочь. Нолт отправил Сэма принести из подвала легкого вина, так что несущественные проблемы быстро разрешились.

Команда расположилась в гостиной, чтобы обсудить предстоящий поход. А обсудить нужно было многое, ибо Джурские горы имели недобрую славу. Во-первых, они считались труднопроходимыми — с глубокими ущельями, крутыми склонами, бурными реками. Во-вторых, там находился действующий страшный вулкан Брамор, а из земли били кипящие фонтаны воды. В-третьих, климат суровой гряды оставлял желать только лучшего. Погода менялась по нескольку раз в течение дня. Могли пойти снег и дожди, подняться мог и ураганный порывистый ветер. В-четвертых, в горных лесах водилась масса свирепого, дикого зверья. В-пятых, там же на людей нападали звери, но уже человеческие (разбойные банды).