Гример

Я с трудом удержался на ногах. Чувство мне подсказывало, что несчастье случилось с Инесс. Но я боялся услышать от людей именно это. Толпа понемногу рассасывалась. Люди скупо обменивались впечатлениями. Никто не видел, откуда именно выскочила оказавшаяся под колесами троллейбуса девушка. Ее заметили в последний момент, перед самым ударом. Вот уже только я один стоял на бордюре, колеблясь, подойти ли к милиционерам, опрашивающим свидетелей, или так и остаться на этой стороне улицы в неведении. Все остальные зеваки разбредались по своим делам. Возможно, я уже и подошел бы, но пока тянул. У меня есть дурная манера – прежде чем начать говорить, сложить в уме первую фразу. А вот она никак не складывалась. В голове мелькали обрывки-воспоминания сегодняшней ночи. И поцелуи-объятия, и безумные глаза Инесс, когда она рвалась ко мне, моля, чтобы я дал ей ключ от наручников…

– Марат, – послышался сзади хриплый голос. – Не ходил бы ты туда. Мы все видели.

За мной вновь стояли джинсовый и грязнуля.

– Это была она? – спросил я.

– Она, сто пудов.

– Как это произошло?

– Как-как… А вот так. Была девка, и сбили ее. Она перед троллейбусом как из-под земли выскочила. Это, думаю, и ей, и всей улице твой гипнотизер голову задурил. Туману напустил. Но с ментами лучше не связывайся, затаскают. По себе знаю, – посоветовал джинсовый. – Ей ты уже ничем не поможешь, а менты прицепятся.

– Но вы же подтвердить можете! – Я схватил джинсового за рукав.

– К нам у них доверия нет, выпившие мы. Вот поэтому мы ничего и не видели. Да и черт его знает, где сейчас твой чернявый? Может, рядом где стоит, только мы его не замечаем?

Пьянчуги торопливо зашагали прочь. Я все еще колебался. И тут кто-то несильно толкнул меня в плечо. Не удержавшись на краю бордюра, я качнулся, ступил на проезжую часть. Мимо меня, чуть не проехав по носкам кроссовок, пронеслась машина. Ветер обдал лицо. Медленно-медленно я обернулся – поблизости от меня никого не было. Точно никого. Ведь внезапно налетевший ветерок не в счет…

* * *

За решетчатым окном сгущались сумерки. Под старыми кирпичными сводами оживали тени, просыпались неслышные днем странные звуки. Они словно копились в нашем морге день за днем, тонули в его толстых стенах, а потом возвращались сквозь годы и, проснувшись, оживали. Что заставляло их возвращаться? Кто знает… Потрескивала штукатурка, но в этом треске при желании можно было услышать и вздохи, и тихий плач, и негромкий разговор.

Петруха, подперев голову рукой, сидел перед погасшим монитором компьютера. На приставном столике вскипел, забулькал электрочайник, но наш «мертвый доктор» даже не повернул к нему головы.

– И не говори, тошно. Когда с другими случается, кого живым-то и не видел, это всегда легко, – произнес он. – А если человека знал… Вот так оно бывает. Толку, что ее до больницы довезли? Ты бы у нее все равно ничего не узнал. Она из комы так и не вышла. После того, как ее на асфальт троллейбусом бросило, она уже не человеком была. Так, овощ. Да не переживай ты так! Все мы когда-нибудь умрем. Кто в своей постели, кто в чужой, а кто и на больничной койке… Самая гнусная смерть.

Я сидел у окна и смотрел на покачивающиеся верхушки деревьев. Все слова казались мне фальшивыми: и сказанные Петрухой, и те, что я еще не произнес. Смерть слишком сильная штука, сильней самой жизни, ей трудно что-то противопоставить из этого мира.

– А ведь это однозначно Рамирес, – сказал я.

– Не демонизируй его, – посоветовал Петруха. – Случаются и стечения обстоятельств.

– Например?

– Ну, вот, как мы с тобой на дачу по звонку приехали… – сказал Петруха и осекся.

– Ты и сам все прекрасно понимаешь.

– Ни хрена я уже не понимаю, – признался патологоанатом. – Раньше понимал, теперь – нет. Так давай думать о том, что мы понимаем. Ты радоваться должен, что всего один вечер свою Инесс знал. Сколько к человеку привыкаешь, столько же и отвыкать будешь. Закон природы и психики такой.

– Ты уверен?

– Может, немного дольше, так как я со стопроцентной гарантией могу сказать, что вы с ней перепихнулись. Хотя сам ты говорить об этом со мной не хочешь. Во всяком случае, забудешь ее после того, как другую телку трахнешь… – Петруха встретился со мной взглядом и поправился: – Ладно, извини, ты знаешь мою манеру называть вещи своими именами. Исправлю формулировку: до тех пор, пока не переспишь с другой женщиной.

– Так уже лучше звучит.

– Но суть-то не меняется.

– И то верно.

– Ты уж не обижайся, но я тебе один совет, как профессионал, дам.

– Как «мертвый доктор»? – через силу улыбнулся я.

– Как живой практикующий медик. Теперь у тебя могут проблемы и с потенцией возникнуть. Ты парень мнительный – интроверт, крутишь прошлые ситуации в голове раз за разом. А ты должен думать о том, что жизнь продолжается, чтобы не превратиться в некрофила. Не затягивай, найди себе поскорее живую бабу и переспи с ней. Все и решится.

– Для тебя такой совет подходит, для меня – нет. Вот ты, например, задумывался, почему люди жалеют, когда старое, дряхлое дерево гибнет, и почти не переживают, когда спиливают молоденькое?