Гримниры

— Вы, ребят, здесь просто так зависаете? — спросила я, запинаясь и стараясь не скрипеть зубами.

Кендра перевела взгляд на своего парня.

— Ага.

Парень посмотрел на мою машину. К счастью, дверца открылась, и оттуда вышел Эхо.

— Вот ты где, — сказала я с облегчением.

Он не удостоил пару вниманием.

— Идем.

— Рада была снова увидеться, Кендра, — я открыла пассажирскую дверцу и проскользнула внутрь.

Эхо открыл заднюю дверцу и начал возиться с водительским сиденьем, пока оно не сложилось, создавая больше пространства.

— Иди сюда. Если мы, действительно, собираемся говорить, лучше устроиться поудобнее.

Я попыталась перелезть через лоток с держателем для кофе, но ноги путались в плаще. Зарычав от раздражения, я вернулась на свое сиденье и открыла дверцу.

Кендра со своим другом возвращались к машине. Они обернулись и помахали мне. В обычной ситуации я бы смутилась, если бы кто-то застал меня пробирающейся на заднее сиденье машины с парнем, но не в этот раз. Я бы могла целоваться с Эхо где угодно, и мне бы совсем не было стыдно. Однако прямо сейчас мы не собирались этим заниматься.

Я открыла заднюю дверцу и села на сложенное сиденье к нему лицом, но плащ зажало дверью. Как он, вообще, двигается в этом? Хуже этого было только то, что в моей машине было недостаточно места для ног.

— Полегче, сладкая. Это мой любимый плащ, — Эхо решил помочь мне и расстегнул пуговицы. Его губы изогнулись в ухмылке, когда он увидел порванный топ.

К лицу прилил жар.

— А это был мой любимый топ.

Он достал из заднего кармана свой артавус, приподнял мой топ и нанес на него руны. Я полагала, что он рисует их, но оказалось, что это луч света исходит из клинка и проецируется на ткань. Ткань начала меняться и восстанавливаться, пока брешь не исчезла. Результат не был идеальным, но теперь я была прикрыта.

— Выглядит ужасно. Я куплю тебе дюжину других вместо этого.

— На что? Смертные не торгуют душами. Для того, чтобы купить товар, нужны настоящие деньги.

— У меня есть деньги, по большей части золото, — он притянул меня к себе на грудь и вытянул ноги на сложенное сиденье. Было тесно, но мы удобно устроились. Я уложила голову под его подбородком и вдохнула. Он потрясающе пах, и мне нравилось слушать, как бьется его сердце.

— Я хочу услышать всю историю, — сказала я. — Ты остановился на пришельцах из Другого мира.

— Я только что сказал тебе, что у меня есть золото.

— И это должно интересовать меня, потому что…

— Ты молодой Гримнир и ещё ничего не успела накопить. У меня были тысячелетия, чтобы приобрести вещи, собственность, деньги, дорогие игрушки, а это значит, что я могу дать тебе всё, что захочешь. Женщины любят в таком копаться.

Я широко открыла глаза и быстро заморгала.

— Ах, Эхо, ты такой богатый. Купишь мне остров?

— Конечно. Какой?

Я засмеялась.

— Хватит строить из себя, и давай рассказывай про пришельцев, которые пришли к твоему народу.

Он усмехнулся, и этот смех вибрацией отдался у меня в груди. Мне нравилась его усмешка. Она была темной и сексуальной, и всегда вызывала во мне дрожь чистого удовольствия.

— Не пришельцы, — сказал он. — Существа из другого мира. Мы верили в существование других миров. Однако я не знал, как часто они — Валькирии — забирают людей нашего народа. Этот секрет хорошо оберегали. Немногие отобранные проходили интенсивное обучение, получали знания о мирах и магических рунах. Мне было двадцать, когда я стал Бессмертным. Перед тем как начать собирать души, должны пройти годы обучения, но мой случай был особенным. Уже через год я начал собирать души для Вальгаллы.

— Ты был Валькирией?

— Да, но недолго. Мои люди всё ещё прятались, их травили, как животных. Мои сестры… — он громко выдохнул, — умерли ужасной смертью — их до смерти закидали камнями, хотя они даже не обладали силами.

Сердце сжало. Он мрачно смотрел в пространство, но я видела, как он пытается контролировать себя. Я коснулась его лица, мне хотелось утешить его, но какими словами можно донести до него, насколько ужаснула меня его история? Поэтому я позволила губам говорить за меня.

Я поцеловала его. Сначала нежно, потом углубила поцелуй, пытаясь впитать всю его боль. Заставить забыть ее, пусть даже на мгновенье. Я не останавливалась, пока он не взял инициативу на себя. Он оторвал от меня губы и поцеловал в лоб.

— Римские императоры были жалкими слабаками, которые боялись стариков и женщин, учеников, у которых молоко ещё на губах не обсохло, — он говорил медленно. — Мы не могли быть Друидами и римскими гражданами одновременно. У меня были силы спасти как можно больше моих людей, я придумал план, заручился поддержкой группы Валькирий, все бывшие Друиды, и рассказал им, что задумал. Они не могли мне отказать. Я сказал им, что они в долгу у нашего народа, что в первую очередь мы Друиды и только потом Валькирии. Мы начали спасение наших людей. Я, наверное, уже говорил, что есть правила, которые я могу нарушить, но тогда обстоятельства были другими. Некоторые из них мы обошли и довольно много нарушили, — он замолчал.