Гримстоун (ЛП)

Я и не осознавала, сколько света мы потеряли. Глаза Дейна из медовых стали каменными, его кожа — как мрамор. Самые темные пряди его волос черны как смоль, самые светлые — чистое серебро. В нем больше металла, чем человека.

Мне следует уйти…

Вместо этого я спрашиваю:

— Что не так с Гримстоуном?

Дейн смотрит на меня, склонив голову набок.

— Почему любое место такое, какое оно есть? Почему в Амазонии все ядовито? Люди, которые здесь растут, нехорошие люди.

— Включая тебя?

— Особенно я.

Внезапно я вспоминаю, что нахожусь в доме совершенно незнакомого человека. С ужасной репутацией.

Я облизываю губы.

— Что это значит?

— Что?

— Что ты нехороший человек?

Тишина между нами гладкая, как озерная вода — по ней можно заметить мельчайшую рябь.

Лицо Дейна ничего не выражает, в то время как тысячи мыслей мелькают в его глазах.

Если бы я могла читать их, как книгу... открыла бы я ее?

Да. Каждый гребаный раз.

— Как ты думаешь, что это значит? — говорит Дейн. — Быть плохим человеком.

— Это значит, что ты причиняешь боль людям.

Он слегка улыбается, его легкое дыхание щекочет мне руку.

— Реми... все причиняют людям боль.

— Я имею в виду намеренно. Получая от этого удовольствие.

— Имеет ли значение, сделал ли человек, который причинил тебе боль, это намеренно?

Гидеон вспыхивает у меня в голове.

— Да, — говорю я яростно.

— Я так не думаю, — Дейн стоит рядом со мной в темноте. — Я не думаю, что это вообще имеет значение, когда ты истекаешь кровью на полу.

Его слова угрожающие, его присутствие пугает, но в его глазах пляшет мрачное веселье, которое непреодолимо притягивает меня внутрь, вместо того чтобы броситься к двери.

Я вздергиваю подбородок.

— Я истекала кровью на твоем диване. Ты наложил мне швы. Мне не кажется, что это поступок плохого парня.

Рука Дейна взлетает быстро, как змея, и хватает меня за конский хвост, оттягивая мою голову назад. Его тело прижимается к моему, и он больше совсем не металлический, не холодный и не стальной — он чистый расплавленный огонь, мерцающий в его глазах, вырывающийся из его легких. Его губы обжигают край моего уха.

— Это было чисто эгоистично. Ты должна мне чертовски много работы, и я собираюсь выжать из тебя все до последнего доллара, прежде чем позволю тебе развалиться на части.

Его рот обрушивается на мой, горячий, влажный и агрессивный. Другая его рука скользит под мою рубашку и хватает мой сосок, сильно сжимая.

— Я действительно наслаждаюсь болью красивой женщины. Я наслаждаюсь тем, что это делает... физиологически, — он переплетает пальцы, заставляя меня вскрикнуть у его рта. Его губы скользят вниз по моей челюсти, и он прижимается носом к моему уху, вдыхая мой запах. — Адреналин в твоем поту... — он проводит своим горячим языком по моей шее. — То, как расширяются твои зрачки...

Он целует меня, и моя спина выгибается назад под его рукой, вся сила уходит из моих ног. Я теряюсь в головокружительном тепле его тела, прижатого к моему.

Яркая вспышка боли в моей груди возвращает меня обратно.

Боль острая и пульсирующая, она снова заставляет меня выпрямиться, кулаки беспомощно сжимаются под его рубашкой. Он безжалостно щиплет мой сосок, пригвождая меня к месту, заставляя сосредоточиться на одной пылающей точке, в то время как остальная часть моего разума пытается раствориться в мягкости его губ, тепле его рук, обнимающих меня.

— Так что, нет, я зашивал тебя не для того, чтобы помочь тебе… — шепчет он мне на ухо. — Я сделал это, потому что хочу починить свой забор... и потому что мне понравилось срезать с тебя шорты.

Последним резким движением, от которого я вскрикиваю, он отпускает мою грудь и отпускает меня.

Моя грудь в огне. Сосок пульсирует, как будто он вырвал кольцо, обжигающий жар распространяется по всей груди. Мои губы припухли и пульсируют так же сильно.

Дейн отступает, снова спокойный и собранный, поправляя запонку на своей пропитанной кровью рубашке.

— Теперь, если ты не возражаешь… Мне нужно переодеться перед уходом.

Он подходит к своей входной двери и открывает ее.

У меня дрожат ноги. Мой сосок пылает. Я не знаю, что, черт возьми, не так с этим парнем.

Но он только что отмахнулся от меня, как от собаки, и я не собираюсь уходить отсюда, как маленькая сучка.

Итак, когда я ухожу, я поворачиваюсь и останавливаюсь на пороге его дома, потная, перепачканная кровью и совершенно грязная после работы в его дворе.

— Знаешь, по твоим словам, — говорю я, — Если тебе понравилось — значит, ты считаешь меня красивой.

Глава 6

Реми

— Как все прошло? — окликает меня Джуд, когда я, наконец, тащу свою сумку с инструментами в Блэклиф.

Он заходит на кухню, чтобы встретить меня, его одежда в пыли, а глаза блестят.

— Что он заставил тебя сделать?

— Починить старый забор, — я поворачиваюсь и открываю холодильник, чтобы Джуд не видел, как я краснею. Я ужасно умею врать.

— Там ничего нет, — напоминает он мне.

— О да. Что ты ел?

— Сэндвич с арахисовым маслом.

— Ты не можешь есть это каждый божий день.