Гринтерра (СИ)

Тем не менее, здесь на свет появился малыш. Весь в крови материнской утробы он улыбался своей родительнице, что не могла и не хотела отвечать ему взаимностью. Его зелёные глаза, совсем стеклянные, как это бывает у младенцев, смотрели на свою мать с такой любовью и чистотой, что вызывали у женщины рвотные позывы. Конечно, будучи работницей дешёвой таверны у самого порта её не могли обходить стороной прибывающие матросы. После того как её насильно взял один из них, у неё началось, как она считала, самое тяжёлое время. Живот начал расти, головные боли и головокружения стали её постоянными спутниками, а чувство вкуса, тут всё было проще: если раньше та еда, что ей доставалась от клиентов казалась обслюнявленными помоями, то тогда стала пахнуть не лучше, чем у тех свиней, что владелец таверны начал разводить несколько лет назад. Что уж говорить о родах: этот паразит будто разрывал её на части изнутри, старался выбраться наружу, вызывая такую боль, что невозможно описать живому мужчине, ведь лишь четвертованные мужи, возможно, могли испытывать нечто подобное.

И вот, сейчас, этот маленький зеленоглазый монстр смотрит на свою мать, у которой не поднимается рука убить своё дитя.

“Почему я не могу убить это чудовище?” — думала она. Выкормить этого ребёнка она не могла, все её силы уже были потрачены, а средств к существованию едва хватило бы ей самой. Поэтому решение проблемы не заставило себя ждать.

Ребёнок приземлился в грязь свинарника позади таверны, а проливной дождь заставлял его жмурится и закрывать рот, чтобы не захлебнуться от падающей с неба воды. Размахивая руками и ногами, он вертел головой, пытаясь найти ту, что несла его и прижимала к себе всё это время, но увидел лишь небольшой приближающийся силуэт. Свинью не кормили несколько дней, из-за очередных военных столкновений Гринтерры и Эйдоса не было поставок продовольствия в город, даже пиратам приходилось сидеть по своим бухтам, стараясь не вмешиваться в дела двух мировых сил. Она съела уже всех своих поросят и вот, что-то приземлилось на территорию её хлева, почти рядом с самой кормушкой. Может и странно, но свинья сначала обнюхала, очищенного от крови проливным дождём, ребёнка, прежде чем откусить первый кусок, её гул в желудке всё же одолел самые благородные позывы оставить дитя в живых. Ребёнок понял, что ему грозит опасность, начал кричать изо всех сил, призывая на помощь ту, что помогла ему явиться на свет, но его мать уже давно была на кухне и варила какой-то суп из горного мха и гнилой рыбы. Младенец упёрся в нос хищнице, но она уже дотронулась своим языком до его младенческой кожи, стирая её будто точильный камень снимает верхний слой ржавчины с железа.

Удар ноги в тощее пузо свиноматки заставил отлететь её обратно под свой навес, и с тяжёлым кряхтением, не понимая, что произошло и почему у неё отбирают только что брошенную ей пищу свинья медленно встала и, повертевшись на месте, легла поудобнее. Мужчина в капюшоне и плаще лишь слегка улыбался и, подняв новорожденного, прижал его к своей груди. Прогуливаясь по своему городу, он спас уже не одного младенца от гибели страшнее, чем эта, но каждый раз поражался, на что могут пойти люди, чтобы выжить. Ребёнок игрался с его короткой седой бородой, радуясь своему спасителю, который отдал зеленоглазого младенца в местный детский приют под покровительством Великого дома Ели, что старался растить новое поколение своих воинов — стражников преисподней. Имена всем детям давали короткие, чтобы проще было их запоминать и руководить будущей стражей города. Имя же этому младенцу дали отчасти отвратное, отчасти просто неприятное в произношении, как и вся его история после рождения — Хейч.

Мальчик рос непослушным и непокорным, за что часто ходил побитый своими же воспитателями, и не реже ночевал в холодной одиночной камере приюта. Когда мальчику было четыре, то у него, как и у всех детей его возраста, появилось тату анимы, но вопреки мнению воспитателей, что Хейч должен получить знак хищника, выжженное, точно калёным железом, изображение козерога удивило всех работников приюта.