— Откуда ж я знаю, — так же тихо прошептал Волчонок.
— Шестнадцать лет после революции прошло, а они все никак не переведутся. Я думал, крысы уже всех переловили.
— Заткнитесь вы оба, — прошипел стоящий рядом Кэвин. — Вечно от вас одни проблемы. Не дай бог услышит наставник — опять половине взвода плетей выпишет.
— Ты бы лучше пятно с формы счистил, — иронично поддел его Лиам.
— Где? — в голосе Кэвина зазвучала паника. Он стоял в первом ряду и знал, что Брик может выпороть и за меньшее.
— Не тупи, Кэвин, — успокоил его Джон. — Лиам просто тебя пугает.
— Чтоб вас… — Кэвин так разозлился, что едва не плюнул себе под ноги на глазах у Лероя. А тот любил раздавать курсантам плети не меньше Брика.
— Если б не эта чертова ведьма, мы могли бы отправиться домой уже с утренним дилижансом, — досадовал Лиам.
— Тебе совсем ее не жалко? — спросил Волчонок.
— С чего бы мне жалеть какую-то старуху?
— Мой друг бессердечен.
— Волчонок, это ведьма, а не человек.
— Кто бы это ни был, он не заслужил сожжения живьем.
— Вот сейчас и узнаем. Слышишь? — за спинами курсантов послышалось звонкое цоканье копыт и грохот выехавшей на булыжную мостовую кареты. Но, не смотря на длительное ожидание, даже такие смутьяны, как Вулфи и Гринвуд не посмели развернуться и посмотреть. Их спины и так довольно хорошо были знакомы с плетями мистера Донована. И по возможности они старались их избегать.
Вскоре карета миновала ровные ряды курсантов и остановилась возле группы наставников. Генерал со своим адъютантом держались особняком. Первым из кареты выскочил здоровенный судебный пристав в древней церемониальной треуголке и с окованной медью палицей. В отличие от пыльной треуголки медь палицы хоть и была темной, но не отливала синевой, а значит, ее пристав числил чаще, чем свою шляпу. Убедившись в том, что добрались в нужное место, пристав засунул руку в карету и рывком выудил оттуда совсем еще юную белокурую девчушку.
— Господи, да она же моложе нас, — ошарашено прошептал Волчонок.
— А ты думал ведьмы рождаются старыми? — резонно, возразил Лиам, хотя он и сам ожидал старуху. — Наверное, дочь дворян, не успевших сбежать на Дикий континент.
— Лиам, она ребенок!
— Она молодая девушка. Примерно на два года моложе нас.
— Я не думаю, что ей уже есть четырнадцать.
— Законникам виднее. Кроме того, посмотри: кляп, повязка на глаза, колодка на руках. Они не знают, как она колдует, чего от нее ждать. Она не из джентри, а из пэров. Наверняка у нее даже уши забиты воском и ватой, чтобы не услышала лишних имен и не прокляла перед смертью, — говоря это, Лиам почувствовал, как в животе запорхали бабочки. Верный признак жуткой головной боли, что иногда поражала его, если он долго не принимал лекарства. Боль бывала настолько сильной и резкой, что Лиам мог придти в себя на земле в неизвестном месте, без памяти что делал и почему здесь оказался. Но вот уже три года он прятал свой недуг от всей академии. В этом ему нередко помогал Волчонок. — К черту все это, — в голос сказал Лиам, стараясь посильнее разозлиться, ведь иногда злость помогала прогнать боль. А вот Волчонок записал последнюю фразу на счет ведьмы.
Пристав подвел девушку к высокому каменному столбу и со сноровкой человека умелого, в несколько движений опутал ее цепями. Девушка, почувствовав неладное, дернулась было бежать, но пристав был к этому готов. Ухватив ее за шкирку одной рукой, он высадил на грубый деревянный помост, что окружал столб. Второй рукой, пристав закрепил цепи высоко на стальном крюке у вершины столба. Посмотрев на то, как девушка бьется в бессмысленных попытках освободиться, пристав одобрительно кивнул.
После этого его сменил местный завхоз — мистер Донован. Человек он был грубый, недалекий, любивший человеческие страдания так же сильно, как и картофельный самогон. Донован расплескал на помост полбанки керосина, потом подумав, плеснул еще и на платье девушки. Остатками он обрызгал сложенные вокруг помоста вязанки хвороста. Нужно было, чтобы сразу получился сильный огонь, иначе толстые полена под помостом не разгорятся, а Донован не хотел опростоволоситься.
— Готово, сер, — обратился он к генералу.
— Поджигай, — разрешил генерал и приготовил обрызганный духами платочек.
Прежде, чем зажечь костер, Донован таки ударил в грязь лицом. Он так хотел, чтобы все прошло идеально, но сломал три спички, и только с четвертого раза ему удалось зажечь хворост. Правда, дальше все пошло правильно. Огонь разгорелся мгновенно, и с такой силой, что представление закончилось уже через двадцать минут. Вопреки всеобщим ожиданиям, девушка не кричала. Жар и боль убили ее быстрее, чем успел перегореть кляп. Все получилось слишком тихо и буднично. Даже костер не трещал. Едва взвившись, пламя сразу же загудело. Завхоз использовал самые сухие и быстрогорящие дрова, что у него были. Пламя вздымалось гораздо выше старых каштанов, что окружали плац, поэтому курсанты так и не узнали пресловутого запаха горелой плоти, а генерал зря доставал свой платок. Дыма почти не было, а тот, что был, ушел в небеса.