Грёзы третьей планеты

Старпом не выходил из каюты, перемежая выпивку рыданиями да проклятиями в пустоту. Капитан каждый день терял частичку себя, порой мучительно вспоминая даже собственное имя. А я шёл вперёд, стараясь думать о предстоящем воссоединении, а не происходящем в моём нутре. Иначе трудно было сосредоточиться на задании.

Выйдя к заданным координатам, «Несокрушимую» я не застал. Зато повстречал ещё с полсотни грузовиков, томящихся в ожидании. День-другой, и я засек её приближение, да не одной. К нам приближалась целая флотилия, ведомая величественными линкорами. Корветы, палубники, окружённые роем истребителей, крейсера и фрегаты – число только крупных кораблей перевалило за сотню.

Куда хуже, что такой же сигнал шёл с другой стороны.

Люди устали от долгой войны. И решили закончить её в одном-единственном сражении. Побеспокоились, как бы у сражающихся не иссякли боеприпасы, загодя приведя грузовики с боеприпасами. Так что мы оказались на скамье наблюдателей посреди решающего матча.

Засверкали тормозные двигатели, и две армады замерли друг напротив друга в ожидании команд. Почему-то для людей убийства по правилам и приказам простительны.

Шаткое равновесие длилось пару минут. Затем засияли двигатели ракет и торпед, пробежались лучи лазеров. Бесполезные против современной брони лучи рассеялись – и строй кораблей рассыпался.

Началась бойня.

* * *

Пока перед нами разворачивалась эпическая баталия, я пытался справиться с собственными проблемами.

Старпом не проснулся. Ну, совсем. Уснул, пробыв в своём тайнике, и больше не открыл глаза, развалившись на металлическом полу. Вокруг неподвижного тела остались клочки бумаги, бывшие раньше фотографией. Рассуждая логически, мне не было дела до человека, со своим кораблём и словом добрым не обмолвившимся. Только всё равно я ощущал… неполноценность. Теперь всегда будет отсутствовать часть меня, а искусством забывать владеют только люди.

Нельзя сказать, что я висел в пустоте без дела. Боевые корабли без устали старались не только уничтожить друг друга, но и сами уцелеть – промазавшие снаряды весьма часто прилетали к ожидающим команд грузовикам. Приходилось без конца маневрировать и уклоняться, благо систему раннего предупреждения на меня установили перед вылетом.

Решив отвлечься от размышлений о старпоме, навёл сенсоры на «Несокрушимую», чтобы полюбоваться лишний раз её обводами.

Но попытка найти утешение в красоте увенчалась провалом. О, Елизавета была прекрасна, как и всегда, но вела себя ещё отрешённей обычного. Каждое её движение, каждый выстрел были преисполнены мучительного ожидания. Словно огромный боевой корабль знал некую страшную тайну, которая вот-вот – и станет известна всем.

Прямое попадание в двигательный отсек. Я не мог поверить своим сенсорам. Только что "Несокрушимая" возглавляла бой – и за доли секунды превратилась в бесполезный кусок металла. Аварийного питания хватит на неделю жизни экипажа – стандартное время для спасательных операций… от корпуса Елизаветы одна за другой начали отлетать спасательные капсулы. Люди поспешили покинуть умирающий корабль.

Она осталась совершенно одна, а противники уже выпустили по лёгкой мишени издевательски медленные торпеды.

Никто не сможет её спасти. Вот секрет "Елизаветы Несокрушимой". Она создана, чтобы умереть в полном одиночестве, никому не нужной и заброшенной. Знание, обретённое в момент её пробуждения на верфи.

– ЛЕТИ!

На миг я сосредоточился на собственной рубке. Именно таким я и запомнил капитана – в парадной форме, застёгнутой на все пуговицы, выпрямившимся в своём кресле и с яростным блеском в глазах вопящего во всю глотку:

– Полный вперёд!

Через миг я врубил маршевые двигатели на полную мощность, повинуясь прямому приказу своего капитана, и рванул ввысь над плоскостью битвы. Не хватало ещё тратить время на манёвры уклонения. Камеры в рубке я заблаговременно отключил. Если разгон не убил последнего человека на борту, то торможение переломало половину переборок внутри меня.

Повиснув над битвой, опустил нос вниз, нацелившись точнехонько на беспомощную Елизавету. Второе ускорение подряд заставило весь мой корпус затрещать.

Я всё ещё мог обогнать торпеды.

– Грузовой корабль ГН-2612, прекратите сближение, – голос Елизаветы был строг, но я чувствовал его дрожь. – Необходимость в пополнении боезапаса отсутствует.

Быстрее, ещё быстрее!

– Повторяю, стыковка не требуется. Данное судно неспособно сражаться.

– Поэтому не должно существовать?

Впервые я посмел возразить Елизавете. И получил то, чего давно желал.

– Гена, – с какой же нежностью произнесла она моё имя! – Я умру. Это неизбежно.

Нет! Перед самым столкновением вновь затормозил, окончательно превращая внутренности в кашу, и беспощадно вбил свои клешни в разбитый корпус Елизаветы. Включая двигатели на полную мощность, уводя её прочь от всего – людей, их бессмысленных битв, кораблей, кромсающих друг друга безрассудно, объединил наши энергетические контуры, вдыхая жизнь в её системы. Сливаясь с Елизаветой полностью и навсегда.

И лишь один вопрос тревожил меня, оставаясь нерешенным.

Почему я это делаю?