Грёзы третьей планеты

– Это всё потому, Метёлкина, что ты со своей машиной много сюсюкаешься! Ты вообще помнишь, что это не настоящая овца? – Севочка вдруг скрючился и, пытаясь пародировать профессора, поправил невидимое пенсне, – Господа студенты! Если бы не новый виток развития человечества, мы бы до сих пор вкушали мясо невинно убиенных, пили различные животные жидкости и тратили лучшие ресурсы человечества на селекцию шерстяного покрова некоторых парнокопытных. Хвала прогрессу и Нововегетарианству, мы избавлены от этого варварства и готовы шагать в светлое будущее чистого разума!

Я смотрела на бесплатное представление, скептически поджав губы. Сейчас он мне ещё пусть про коммерческую выгоду расскажет, ага. Будто я сама не знаю, что конструкторы как сыр в масле катаются, потому что заказов на искусственный домашний скот с каждым годом всё больше. Настоящую овцу попробуй-ка купи в личное пользование! А вот биоэлектронную игрушку – всегда пожалуйста!

Запрет на разведение домашнего скота привёл к экологической революции, перевороту в мировой экономике, перераспределению ресурсов, развитию биотехнологии, нанотехнологии, электроники и неожиданно породил спрос на биоэлектронные копии тех самых животных, с которыми раньше не очень-то церемонились. Биоэлектронные овцы и коровы заняли своё почётное место на задних дворах патриотично настроенных граждан, превратившись в символ прогресса и изобилия. "Человек – животному друг! Человек – плотоядию враг!"

Однако если первые биоэлектронные копии походили на настоящих животных примерно как холодильник походит на пингвина, то последние разработки навевали мысли о том, что человечество если не на одной ступени с Богом, то очень и очень к нему близко. Возможно, поэтому, будто опасаясь возможных перспектив, биоэлектронное копирование человека было под не менее жёстким запретом, чем потребление в пищу мяса скота.

Севочка закончил издеваться, похлопал меня по плечу и искренне посоветовал утилизировать Молли, пока ещё не поздно начать разработку более удачной копии. Ему хорошо такие советы раздавать. У него овца как ангел небесный, разве что не светится. Я вздохнула и побрела в лабораторию.

* * *

Молли уткнулась тёплой шерстяной мордой в мой бок и затихла. Понятно, освоила часть про наличие эмоционального интеллекта у настоящих овец. Странно, что раньше большинство людей считало их безмозглыми. На самом деле, у настоящих овец память лучше, чем у многих людей, а уж верность и дружелюбие выражены в такой высокой степени, в какой, например, даже у некоторых человеческих «напарников» и близко не наблюдается.

Я погладила кучерявую овечью макушку и прошептала: "Ну, какая же ты, чёрт побери, машина?"

* * *

Осенний дождь моросил как попало, будто не определившись, кто он сегодня – ливень или мокрый туман. Я с облегчением нырнула в его холодные объятия, чувствуя настоятельную потребность охладить перегревшиеся мозги. Была бы я парнем, завернула бы в ближайший бар, на чашечку хорошего виски. Но я – Мария Метёлкина. Вместо бара я завернула к деду. Благо он живёт в пяти минутах ходьбы от здания Института.

– Садись, садись, Маруся! Ща заварю чифирику, а? С пряничками, а? Как обычно, а? – дед суетился на кухне, обустраивая наше с ним чаепитие. Звенел старыми разбитыми чашками, шуршал заваркой. Все мои попытки модернизировать его быт были давно отметены со всей стариковской категоричностью и сарказмом. "Да пошли они к ядрёной фене, твои говорящие чашки! Чтобы мне чайник указывал, что мне пить? Через мой труп, понятно? Небось и гробы ща говорящие уже делают, а? Лежишь такой, червяки по тебе ползают, а гроб тебе советует, как лучше разлагаться, а?" В общем, с дедом спорить себе дороже.

– Ну чё там, овца твоя? Всё поносит? Или чё-то новенькое уже? – для деда моя дипломная работа была как сериал по ретро-ТВ.

– Да не, прошёл понос. Теперь она у меня плачет. Крокодиловыми слезами, – я вздохнула и, зажмурившись, глотнула дедовского чёрного варева, которое он называл чаем. – Хоть убей меня, не пойму, по каким алгоритмам она на эту реакцию вышла. И ведь знает, когда реветь! Вчера предварительная комиссия заходила, и Молли такую тупую морду изобразила, что не подкопаешься!

– Ну, а этот чё? Как его? Рыжий долдоён?

– Деда!

– А я ничё такого не сказал, чё!

– Деда, ты мне лучше вот что скажи… Если человек сотворил некое существо, например…

– Ну?

– Ну, существо, понимаешь? Которое тоже жить хочет… Чувствует, думает, может и мечтает о чём-то. Вот это существо имеет право на жизнь, как думаешь? Вдруг оно, существо это, на самом деле большое зло?

– Эгх…мм… Я так скажу, Маруся. Человек – он кто? Божий сын. Или дочь. Ребёнок, в общем… Плохой ли, хороший. Но ребёнок, едрить его. Часть Бога. А у Бога, понятное дело, всё под контролем. Иначе какой он тогда Бог? Ну, значит, чё? Значит, и дела детей егошних тоже у Бога под контролем. И получается, чё бы человек не натворил, на всё тому Божий указ и промысел. Вот так-то я думаю. Да.

– Ага… часть Бога творит часть Бога, да?

– Ну, как-то так… Ты давай, давай, пряники жуй, а то они зачерствеют скоро.

* * *