Грюнвальдское побоище. Русские полки против крестоносцев

Глава восьмая ВИТОВТ

В тереме Федора Юрьевича стоял запах седельных кож, панцирей из толстой лосиной кожи с наклепанными на них металлическими бляхами, начищенных броней и оружия – шли сборы в дальний поход.

Самовлад Гордеевич, опираясь на посох, вступил в княжеские покои. При виде князя он снял с головы шапку с собольей опушкой и отвесил поклон.

– Здрав будь, княже! – промолвил боярин.

– Присаживайся, друже, – сказал Федор Юрьевич, указав боярину на стул.

Самовлад Гордеевич сел на стул с высокой спинкой, прислонив ясеневый посох к своему плечу. На нем был длинный бордово-фиолетовый опашень из аксамита. Он был немного бледен, отчего его темно-русая борода казалась еще более темной.

Князь стоял у широкого дубового стола, на котором были разложены кинжалы разной длины, прямые и чуть изогнутые, с костяными и деревянными рукоятями.

– Оставляю тебя в Дорогобуже воеводой, друже Самовлад, – проговорил Федор Юрьевич, примеряя в руке то один, то другой кинжал. – Под твоим началом будет семьдесят конников и две сотни пешцев. Всех прочих ратников я забираю с собой на войну с тевтонами. Ты от ран-то оправился иль нет? – Князь взглянул на боярина, поигрывая широким польским ножом. – Что-то ты хмур и невесел.

– Здоров я, княже, – сказал Самовлад Гордеевич. – А печалюсь я по дочери своей. По Анне, ежели ты помнишь ее, княже. Два месяца тому назад снюхалась она с одним лекаришкой безродным немецких кровей и сбежала к нему в Смоленск. Оттуда эти двое в Ригу подались. Я посылал брата вдогонку за ними, но без толку.

– Не ожидал я от Анны вычуды эдакой! – изумился Федор Юрьевич. – Она же умом блистала, как храм куполами. Не печалься, друже. Я твоему горю помогу, верну тебе дочь. Есть у меня верный человек в Риге…

– Благодарю, княже, токмо Анны мне более не видать, – тяжело вздохнул Самовлад Гордеевич. – Один купец ганзейский по моей просьбе ездил в Ригу, искал там дочь мою неразумную. Узнал тот купец следующее: Анна и немчик ее сели на корабль тевтонский и отплыли в Кенигсберг. Туда целый караван судов направлялся. В пути разыгрался шторм. Судно, на котором находились Анна и воздыхатель ее, затонуло. Почти никто с того корабля не спасся. Не спаслась и Анна.

– Сочувствую тебе, боярин, – промолвил Федор Юрьевич. – Какой-то злой рок преследует тебя. Хочешь, я сына твоего дома оставлю, дабы он головой не рисковал в сече с немцами?

– Не дело это, княже, – возразил Самовлад Гордеевич. – Я от опасностей никогда не бегал. И Горяин не должен в стороне отсиживаться, когда его князь в поход выступает. В нашем роду все мужчины воителями были.

* * *

В одной из польских хроник о великом литовском князе Витовте сказано так: «Лжив и порочен был сей князь до глубины души, честолюбив был и злопамятен сверх всякой меры, ибо вырос среди людей, погрязших в алчности и завистливой злобе; такова была вся литовская знать. Измены близких ему людей преследовали Витовта всю жизнь, по этой причине он был недоверчив и подозрителен, на козни отвечал кознями, постоянно менял слуг, поваров и телохранителей.

Он был вынослив и силен телом, но при этом был подвержен малодушным порывам, как капризное дитя. Военные неудачи повергали его в такое глубокое уныние, что он отказывался от еды и питья, зато одерживая победы, Витовт становился хвастлив и самонадеян. Даже приняв христианскую веру, подспудно Витовт оставался закоренелым язычником».

Судьбою Витовту было уготовано постоянно метаться из одной крайности в другую. Так, покуда был жив его отец Кейстут, Витовт из года в год воевал с крестоносцами под его началом. Когда Кейстут был убит по приказу его племянника Ягайлы, Витовт нашел прибежище у магистра Тевтонского ордена. Мстя за отца, Витовт затеял войну с Ягайлом в союзе с тевтонскими рыцарями. На стороне Витовта была широкая популярность его покойного отца, которого боготворили жемайты и земгалы. Витовт отрекся от дружбы с крестоносцами, когда Ягайло уступил ему трон великого литовского княжения. Однако это было сделано с одним условием, что Витовт примет вассальную зависимость от Ягайлы, ставшего польским королем. Витовт дал ленную присягу Ягайле, которого люто ненавидел в душе, но, взойдя на трон Литвы, он сразу же нарушил свое вассальное обязательство. Из-за этого между Витовтом и Ягайлом не единожды происходили вооруженные столкновения. Витовт вновь и вновь обращался за помощью к крестоносцам, обещая в случае победы над польским королем уступить Тевтонскому ордену Жемайтию. Поскольку польское войско постоянно одолевало литовскую рать и союзных ей немцев, Витовт беззастенчиво рвал договоры с крестоносцами, поднимая жемайтов на восстания. Такое двуличие Витовта сильно озлобило против него предводителей крестоносцев, которые во время очередных переговоров с литовцами отравили двух сыновей Витовта.