Гривар (СИ)

Короче говоря, из душа я выбрался гораздо позже, чем рассчитывал, ибо пребывавшая в прекрасном расположении духа Кира спешила поделиться чувствами, да и о Куге с Ошкой забывать не стоило. Устал, конечно, но это была приятная усталость, да и недовольство, вызванное общением с нашими изобретателями – хорошо, хоть Шах больше не лезет в эту сферу – улетучилось без следа, смытое струями воды.

– Было интересно? – спросил я, когда сушилка отшумела своё.

– Летать не умеют! – махнула лапой вычёсывающая хвост щёткой Ошка. – Почему ты мне не дал поучаствовать?

– Потому что они и так летать не умеют, а, увидев тебя, и вовсе бросят стараться, – ответил я.

Так Ошку никто и не превзошёл в индивидуальном управлении кораблями. А вот по тактике трудно было найти равного Куге, ибо я, как и обещал, отдал её в академию, точнее, привёз академию к ней. И в дополнение она обучалась у землян и на полгода летала к гроранцам. Ох, и устроила она мне по возвращение, потребовав всё, что недополучила за полгода. У меня ж тогда на спине живого места не осталось!

– Ну, ты слишком строга, – возразила Кира, – тот ягуарчик неплохо отлетал.

– Ты видела его манёвры?! – отбрасывая щётку, воскликнула барса. – Нет, я согласна, что пилот он неплохой, – это она полковника авиации «неплохим пилотом» обозвала, – но он же атмосферник! Это по манёврам же видно! Пару раз чуть не расплющился об астероид! Ух, представляю, как его без гравикомпенсатора приложило!

– Ну, тебе виднее, – согласилась Кира, а потом обратилась ко мне: – Тебе гриву расчесать, Грива?

Вот теперь, с того самого заседания Совета Вожаков, она – да и не только она – зовёт меня Гривой, а иногда Зверем. Чаще остальных использует обращение «Грива» Шах, а почему не знаю. Ведь грива у меня… Так, чуть длиннее волосы на загривке, чем на остальном теле, но с львиной гривой не сравнить. Да даже у Ошки волосы там длиннее, чем у меня. Правда, у неё они собираются в эдакий воротник.

– Расчеши, – согласился я, а пока она занималась моей шерстью, я вычесал спину Куге, попутно узнав мнение и у неё: – А ты что думаешь, рыжая-бесстыжая?

– Сам ты бесстыжий! – обернулась она и показала мне язык, правда, укусить за него я не успел, это перестало срабатывать ещё очень давно. – Нормально отлетали, а кое-кто даже с огоньком выступил!

– Это ты про Грудара? – хихикнула снежная кошечка, – Вот уж точно: «с огоньком». Чуть трибуну не сжёг, чудило. В вираж вошёл на слишком большой скорости, корпус не довернул, да ещё и направление вектора тяги задал не то. Как он только умудрился уйти от столкновения?

– Но получилось-то красиво!

– Это да, – согласилась барса, а потом резко сменила тему: – Кушать пошли! С утра с этим соревнованием ничего не ела! Было бы ещё из-за чего… чайники одни, – и, продолжая бормотать, она первой вышла из ванны, маняще проведя хвостом у меня под подбородком так, что клыки оставили две полоски в шерсти хвоста.

Я, как обычно, потянулся, наклонившись, за хвостом, стремясь продлить эту приятную щекотку, и, чтобы не упасть, пришлось сделать шаг. А, сделав шаг, иди вперёд. Вот я и пошёл. На кухню, стремясь успеть к кофе-машине раньше барсы.

– Тебе капучино? – издеваясь, спросила она.

– Не надо плевать мне в чашку! – крикнул я вдогонку.

Вот знает же, что я не люблю подобное, и постоянно подкалывает меня этим.

– Мне чёрный кофе с ничего!

– Может, «без ничего»?

– Так тоже можно, – вбежал я на кухню и оттеснил барсу от машины, – вот два варианта, остальное – фу!

– Три варианта! – хвостом она уже нажала нужную ей кнопку.

– Кира, это она от тебя хулиганистости набралась, – обернулся я к ней, когда она вошла следом.

– Почему сразу я? – деланно возмутилась она. – Муж и жена – одна сатана.

– А в моём случае две сатаны или четыре?

– Тоже одна!

– А это мы все по четверти сатаны, или я половина, а вы по одной шестой?

– Ты четыре, а мы по минус одной сатане, – сказала Ошка, подавая мне чашку, которую я передал Кире, взяв себе другую.

Кира же, недолго думая, вылила содержимое в раковину и отобрала чашку у меня.

– Кстати, слышал новости?

– Какие? – спросил я, отпив, наконец-таки, нормального кофе.

– На Земле умер последний хуман! Нас пригласили позлорад… на панихиду.

– А когда?

– Да мы уже опаздываем, – ответила Кира, – а всё ты! Вместо того, чтобы нормально помыться, нет же. Набросился на нас как Дикий Зверь и не выпускал, пока всех не отйиффал! Маньяк сексуальный!

– Хулиганка! – только и смог сказать я. – Пошли к порталу!

Я допил кофе одни глотком и вышел из кухни, направившись к выходу из дома. Идти можно налегке, всё равно на Земле одежды тоже почти никто не носит. Куга и Ошка вышли следом, а проболтавшая всё время Кира, не захотела бросать кофе недопитым и догнала нас позже бегом, попутно что-то жуя:

– Ууыа!

– Прожуй!

– Торопыга ты, говорю! – проглотив, сказала она.

– Эх, – тяжко вздохнул я, – услышу я от тебя когда-нибудь похвалу? Больше тридцати лет ведь вместе, а одни упрёки, упрёки.

– Ну, так уйди от меня, – ехидно ухмыляясь, заявила она.

– Это ты от меня можешь уйти, а мне деваться некуда!

– Вот так тебе и надо!