Гризли

Хан приказал разбить палатки, где бы они могли до возвращения домой закусить и отдохнуть. Они забрались дальше, чем ожидал Реджинальд, но великолепная охота вполне вознаградила их за длинную дорогу; он увлекся ею совершенно и забыл об опасности. Наконец он как-то отдалился от своих товарищей. Оставшись один, Реджинальд встретил дикого кабана, причем низкая и густая заросль препятствовала ему удачно напасть на него, между тем как свирепое животное успело нанести своими острыми клыками сильную рану его коню, раньше чем он успел всадить ему в бок копье. В то время как он старался ударить кабана, копье сломалось. Зверь снова бросился на него, тогда он вынул пистолет и убил его наповал. Но, не желая бросить копье, он слез с лошади, чтобы вытащить его из кабана, и для удобства опустил поводья. Лошадь стояла несколько секунд смирно; но, вдруг охваченная паникой, она опрометью помчалась, и так неожиданно, что он не успел ухватиться за поводья. Вытащив острие копья, он побежал за лошадью, надеясь поймать ее, пока она не ушла далеко. Так пробежал он несколько минут, не теряя ее из виду, когда вдали показались палатки, у которых он думал найти остальную компанию, полагая, что и лошадь прибежит туда же. Сообразив таким образом, что дальнейшее преследование было бы бесполезно, Реджинальд пошел тише, как вдруг, к ужасу своему, заметил громадного тигра, собиравшегося прыгнуть на него. Едва он успел закричать в надежде привлечь внимание кого-либо из его спутников, находившихся, быть может, вблизи, и схватиться за сломанный конец копья, как инстинктивно отскакивая в сторону, чтобы избежать первого прыжка тигра, он поскользнулся и упал навзничь, держа копье в отвесном положении, острием кверху. Дикий зверь шел прямо на него с открытой громадной пастью, готовый схватить его за шею; но в это мгновение острие копья вонзилось в грудь тигра и заставило его отскочить назад. Реджинальд очень хорошо знал, что одного удара его могучей лапы в момент смертельной борьбы достаточно, чтобы раздробить ему голову или же нанести гибельную рану, и он вновь закричал что есть силы и в то же время постарался высвободиться из-под дикого зверя, в котором еще было достаточно жизни, чтобы уничтожить его. Теперь он стал сожалеть о том, что не взял с собой Фесфул, которая, несомненно, мужественно боролась бы для его защиты. Сохраняя в себе присутствие духа, он продолжал держать копье кверху в надежде, что успеет вскоре всадить его в сердце нападающего. Теперь уже тигр боролся скорее для того, чтобы уйти, чем для нападения, как вдруг раздался гул выстрела и животное покатилось замертво с ружейной пулей в голове. Взглянув вверх, он увидел Бернетта, спешившего к нему на помощь.

Друг стал помогать ему подняться с земли, и хотя платье на нем было изорвано, а на теле виднелись глубокие царапины от когтей тигра, но все-таки оказалось, что никакого увечья не было. Они вместе с Бернеттом вскоре добрались до лагеря, где хан и другие спутники поздравляли его со спасением.

– Я уверен, что, несмотря на это приключение, вы не покинете сегодняшней охоты, – заметил хан таким тоном, что это возбудило подозрения Реджинальда, и ему сразу припомнилось предостережение, полученное от Буксу.

Та же самая мысль пришла и Бернетту, который отвечал:

– Я не могу допустить, чтобы мой друг продолжал охоту, потому что как ни кажутся незначительными его раны, они все-таки могут вызвать лихорадку. Поэтому я настоятельно прошу его вернуться домой.

– Как будет угодно сагибу; но не угодно ли вам немного закусить перед отправлением домой? – заметил хан.

Посредине палатки поставлены были роскошные мясные блюда, вокруг которых расселись гости. В числе прислуги был Самбро. Проходя позади Реджинальда и Бернетта, он шепнул им: «Кушайте только то, что я подам вам». У обоих их не было особенного аппетита. Даже без предупреждения Самбро Реджинальду не хотелось есть, и, попробовав какого-то блюда, которое поставил перед ним верный невольник, он отказался от остального. Он также выпил только стакан шербету, который налил ему Самбро.

Как только кончился завтрак, Бернетт просил привести их лошадей и, отклонив настоятельное предложение хозяина – поохотиться немного, пока друг его отдохнет в палатке, он уехал вместе с Реджинальдом, и туземцы должны были последовать за ними. Достаточно привыкший уже путешествовать по всякой стране, даже без проводника, Реджинальд тщательно запоминал дорогу, по которой они следовали, и таким образом мог ехать вперед, не дожидаясь остальной партии. Они благополучно добрались до дома хана, где нашли отряд кавалерии, прибывший из города с письмом раджи к Реджинальду, в котором он воздавал высокую похвалу его поведению и выражал желание, чтобы тот немедленно облекся в одежды, приличные его званию, которые он передал с офицером. Хотя Реджинальд охотнее остался бы в своем простом платье, но он сознавал, что следовало повиноваться радже, и Реджинальд допустил, чтобы его, как он выражался, «оснастили» в тюрбан с драгоценными каменьями и в богатые одежды, приготовленные для него.