Гризли

– Видели вы когда-нибудь что-нибудь подобное? – обратился он к нему.

– Великолепное место! – согласился и Брюс. – Вот бы где расположиться на ночлег, Джим! В этих местах должны водиться олени и медведи. А у нас уже вышло все свежее мясо. Не найдется ли у вас спички?

У них уже вошло в обычай закуривать трубки от одной спички, когда к этому представлялся случай. И они вспомнили эту церемонию и теперь, не отрывая глаз от долины. Выпустив из своей трубки громадное облако дыма, Лангдон указал подбородком на лес, из которого они только что выехали.

– Хорошее место для привала! – сказал он. – Сухое дерево, проточная вода и за целую неделю – первый можжевельник, из которого можно будет сделать постели. Мы можем спутать наших лошадей на этом лужку. Посмотрите, какая здесь сочная трава и сколько дикой тимофеевки!

Он взглянул на часы.

– Только три часа, – сказал он. – Можно было бы еще отправиться и далее. Но, как вы думаете? Не провести ли нам здесь денек или два и не ознакомиться ли с этими местами поближе?

– Я ничего не имею против, – ответил Брюс.

С этими словами он сел, прислонившись спиной к камню и положив на колени длинный медный телескоп. Лангдон достал привезенный из Парижа бинокль. Телескоп был старый, еще со времен междоусобной войны. Севши рядом, плечо к плечу и упершись спинами в камень, они стали осматривать возвышавшиеся перед ними горы с их крутизнами и зелеными скатами. Они находились теперь в девственной стране для охотников, в «Неведомом краю», как называл ее Лангдон. Насколько оба они – и он, и Брюс – могли судить, до них не проникал сюда еще ни один белый человек. Это была страна, со всех сторон запертая колоссальными горными хребтами; чтобы перевалить через них, путники должны были какие-нибудь сто миль проделать в целых двадцать дней при невероятных усилиях. Они выехали из цивилизованных мест еще десятого мая, а теперь было уже тринадцатое июня. Глядя в бинокль, Лангдон начинал думать, что они достигли венца своих желаний, потому что проработали уже более двух месяцев, чтобы только попасть туда, куда еще не ступала человеческая нога, – и, наконец, им это удалось. Сюда не проникал еще ни один охотник, ни один исследователь. Раскрывшаяся перед ними долина сулила им золото, и это наполняло душу Лангдона тем радостным удовлетворением, которое мог понять только он один. Для Брюса же, его спутника и приятеля, с которым он совершал такое путешествие уже в пятый раз, – все горы были одинаковы; он родился среди них, прожил в них всю свою жизнь и, вероятно, среди них же и умрет.

Вот этот-то самый Брюс и толкнул сейчас неожиданно Лангдона локтем.

– Я вижу головы трех оленей, – сказал он, не отрывая глаз от телескопа. – В полутора милях отсюда они пересекают долину.

– А я вижу какую-то самку с детенышем на черном скате вот этой первой горы направо, – ответил Лангдон. – А вот и орел, который подстерегает их со скалы за тысячу футов над ними! Черт возьми, Брюс, да мы никак попали в настоящий земной рай!

– Надо полагать, – согласился и Брюс, сгибая колени так, чтобы было поудобнее установить на них телескоп. – Если тут нет горных баранов и медведей, то я буду не я.

Пять минут они обозревали местность, не сказав больше друг другу ни слова. Позади них бродили проголодавшиеся лошади и щипали богатую, густую траву. Со всех сторон к путникам доносился веселый шум воды, сбегавшей с гор, и им казалось, что вся долина заснула, залитая солнцем. Лангдон иначе и не мог сравнить это ее состояние, как с дремотой. Долина представляла собой счастливую, избалованную кошку, и все эти журчавшие звуки, которые они слышали вокруг себя, казались им ее сонным мурлыканьем. Лангдон стал наводить бинокль на козу, которая вскочила на самый край скалы и пытливо озиралась по сторонам, когда Отто вдруг прервал молчание.

– Я вижу медведя, громадного, как дом! – спокойно сказал он.

Брюс никогда не позволял себе повышать голоса, за исключением только тех случаев, когда имел дело со своими вьючными лошадьми, и в особенности с Дисфаной. Поэтому такую поразительную новость, как эта, он произнес так же равнодушно, как если бы говорил о пучке фиалок.

Лангдон вздрогнул и насторожился.

– Где? – спросил он.

И с дрожью во всем теле он наклонился в один уровень с телескопом, чтобы лучше видеть.

– Смотрите вот на этот выем на втором плече горы, тотчас же у лощины! – ответил Брюс, зажмурив один глаз, а другим все еще глядя в телескоп. – Как раз на полугоре! Выкапывает что-то из-под земли!

Лангдон навел свой бинокль по указанному направлению и вдруг вскрикнул от возбуждения.

– Ну что? Видите? – спросил Брюс.

– Бинокль приблизил его ко мне чуть не к самому носу, – ответил Лангдон. – Но какое громадное животное, Брюс! Должно быть, крупнее не найдется во всех Скалистых горах!