Гризли

И громадный, загнанный медведь, весь израненный и преследуемый человеком, казалось, понял, что это был последний завтрак «Куяса-Вапуска» на земле, что он был слишком стар, чтобы наловить для себя рыбы, слишком стар, чтобы охотиться, и тем более стар, чтобы накопать себе мягких лилейных луковиц; поэтому он позволил ему есть, сколько бы тот ни захотел, а сам отправился далее с Мусквой, который заковылял у его ног.

Глава XIII Роман Тира

Еще целые два часа Тир при самых утомительных условиях вел Мускву на север. С тех пор как они покинули козью тропу, они прошли уже целые двадцать миль, и для маленького рыжеголового медвежонка эти двадцать миль казались путешествием вокруг света. При обычных условиях он не ушел бы так далеко от своей родины и на втором году, а может быть, даже и на третьем. Пройдя три или четыре мили от лужи, у которой они оставили старого медведя, Тир вдруг сразу переменил свою манеру идти во что бы то ни стало зигзагами, и несколько позже они еще раз стали взбираться на гору. Они добрались до продолговатого зеленого ската в четверть мили и, к счастью для усталых ног Мусквы, он вывел их на гладкое, плоское, как пол, место, которое, в свою очередь, без малейших с их стороны усилий, привело их на другую долину. Это была та самая долина, на которой Тир убил черного медведя, но только в двадцати милях к югу.

С того момента, как Тир обратил внимание на северные пределы своих владений, в нем вдруг сразу произошла перемена, и за эту перемену Мусква мог бы горячо возблагодарить судьбу, если бы умел говорить. Тир сразу же потерял всякую охоту спешить. Целые пятнадцать минут он простоял на одном месте и все время смотрел вниз в долину и нюхал воздух. Затем он стал медленно спускаться вниз и когда дошел до зеленых лугов и русла речки, то стал лицом прямо к ветру, который дул с юго-запада, и глубоко им задышал. Ветер не принес ему с собой того самого запаха, какого он ожидал, – именно запаха его подруги. И тем не менее инстинкт, который работал в нем гораздо безошибочнее, чем разум, подсказал ему, что она уже находилась или должна была находиться совсем близко от него. Он не принимал во внимание ни случайности, ни болезни, ни того, что ее могли уже убить охотники. Так было всегда, когда он настойчиво искал ее и рано или поздно находил. Он знал ее запах. И он то переходил через ручей, то возвращался назад, но всякий раз так, что ни в коем случае не мог его потерять.

Будучи в любовном настроении, Тир более или менее походил на человека, то есть становился таким же идиотом, как и тот. Его привычки, которые были в другое время так же неподвижны, как и звезды на небе, теперь сводились на нет. Он забывал даже поесть, и всем суркам и кротам наступала лафа. Он становился неутомимым. В поисках он бродил ночью так же упорно, как днем. Вполне естественно, что в такие исключительные часы он совершенно забывал о Мускве. По крайней мере раз десять до захода солнца он пересек взад и вперед ручей, и разочарованный и почти выбившийся уже из сил медвежонок бродил за ним и по пути должен был плавать и барахтаться в воде, так что раз даже чуть не утонул. На десятый или двенадцатый раз, когда Тир опять стал переходить через ручей, Мусква наконец возмутился и пошел своим берегом самостоятельно. Но гризли скоро вернулся к нему обратно.

Вскоре после этого, как раз во время самого захода солнца, случилось нечто неожиданное. Дувший до того легкий, слабый ветерок вдруг повернул прямо на восток и принес с собой с западных скатов, за полмили отсюда, тот самый запах, от которого на целые полминуты Тир так и застыл на том месте, где стоял, а затем со всех ног помчался туда самой нелепой походкой, какою только могут ходить четвероногие. Мусква покатился вслед за ним, как шар, то и дело опасаясь за свою жизнь и чувствуя, как при каждом прыжке земля ускользала у него из-под ног. На пространстве этой полумили он обязательно потерял бы Тира, если бы сам гризли не остановился у подошвы первого подъема, чтобы вновь ориентироваться. Когда он уже влез на этот подъем, то Мусква увидел его наконец и с жалобным криком, чтобы тот его подождал, снова бросился за ним вслед.