Гроб своими руками (СИ)

Чтобы не тратить время на рассмотрение всех бытующих извращений (этим занимаются летописцы соответствующего профиля), я предлагаю остановиться на одном универсальном отклонении, объединившем в себе эксбиционизм (маниакальная потребность во всеобщем внимании), садизм (жажда властвовать над всеми, кто проявил к нам хоть каплю интереса), мазохизм (претензия принять на себя все плевки, пощечины и грехи мира, которые только водятся на этой земле), гетеросексуализм (идолопоклонство перед женской плотью), гомосексуализм (небезразличное отношение к совершенной мужской плоти), вуайеризм (потребность подсматривать, подслушивать жизнь в моменты ее наивысших оргазмов и потрясений), педофилию (нескончаемые поиски воплощенного ангела) и многие другие, пусть и менее популярные, извращения - это гениофилия.

Гениофилия до сих пор не поддается доскональному изучению ни со стороны потных аналитиков, ни со стороны быстроногих популяризаторов клубнички, журналистов. Как правило, гений не спешит поделиться своими срамными мыслями и мечтами, "закутывает" их в дикие фантазии и "преображает так, что не узнаешь лица его". Зачастую он вообще не знает, чего добивается.

По крайней мере, не того, что все.

Мазохист спит и видит вооруженную женщину, фетишист - махровые тапочки, эксбиционист - стадион восхищенных зрителей. Короче, все спят и что-то видят. Что-то приятное. Гениофил спит и видит кошмары. Не потому, что ему это приятно, а потому, что они ему снятся. Когда же он видит нечто, по нашим представлениям, приятное, то моментально опошлит.

Если вы думаете, что гениофил - это непременно "поэт" или "прозаик", "политик" или "преподобный" церкви, то вы окончательно запутались в жизни. Он, может быть, и поэт, но только не тот, что послушно сидит на одном месте, и спокойно укладывает в рифму патетические декламации. Прежде всего, он - высшая форма сексуальной дисгармонии, урод, каких мало, а уже потом, - "поэт", "политик" и все остальное.

Гениофилия по праву является наиболее презираемым извращением. Существует историческое, религиозное отвращение к гениям со стороны женщин и радикальной общественности. Гения принято ненавидеть паче вора, тунеядца, злодея из нового американского фильма, Ленина, Гитлера и Сталина. Почему?

Да потому что гениофил постоянно выпендривается. Достигая более высокой степени концентрации, чем она бывает у нас между простынями, эта змея невольно переносит святая святых жизни - любовь - значительно выше наших постелей, туда, где совершенно другие правила игры, где любовь уже не в дисгармонии с уродствами рождает трагедию, а в гармонии с истиной производит красоту. Словно ему недостаточно жены в кровати.

Представьте себе: вы (а вы, разумеется, умный человек) и дурак. Дурак о чем-то болтает, ну, точь-в-точь как вы, только по-своему, глупо, но совершенно искренне. Вам захочется его убить?

А теперь с другой стороны: дурак и вы. Разумеется, вы по-прежнему умный человек. Только теперь вы о чем-то говорите, а он лишь молчит и терпит. То есть, он думает точь-в-точь как вы, но по-своему, глупо. Поэтому он вас убьет, вот увидите.

То же самое с гениями. Здоровая часть животного сообщества, заклеймившая справедливым позором любое извращение, столкнувшись с гениофилом, инстинктивно понимает: если его не убить сегодня, то когда? Сюсюкающий двадцатилетний Достоевский не столь опасен, как Достоевский-идиот или Достоевский в гробу. В гробу гений неожиданно поднимается на такую высоту, что вести речь о том, чтобы огреть его дубиной по башке или зарядить в лицо оплеуху, бессмысленно. Ибо поздно.

Можно ли исправить гениофелию, пустить ее в умеренное русло животного гетеросексуального согласия, подвергнуть психотерапевтическому воздействию?

Не смешите!

Оригинальный совет, как поступить с угодившей в клетку белой вороной дает маркиз де Сад, этот отмеченный дегенерат всех времен и народов: "Вам удалось запереть меня в тюряге, но убейте меня или принимайте таким, каков я есть, потому что изменить меня вам не удастся".