Гробница Александра

После обеда они сели в такси и поехали в галерею Оскара Уильямса. Она была не из тех, куда мог зайти человек с улицы — располагалась в небольшом жилом здании между Парк- и Лексингтон-авеню, на 62-й улице, и представляла собой специально оборудованную квартиру. Оскару нравилось это здание, поскольку оно находилось в стороне от любопытных глаз и в то же время на полпути между аукционными домами Сотби и Кристи — очень подходящее местоположение, потому что его клиентами были коллекционеры, съезжавшиеся в Нью-Йорк именно на эти аукционы, проводившиеся каждый год в июне и декабре. Такси подкатило к парадному входу, из которого им навстречу вышел швейцар.

Когда они оказались в вестибюле, Том сказал ему:

— Мы к мистеру Оскару Уильямсу. Он ждет нас. Меня зовут Том Карр.

— Да, конечно, мистер Карр. Мистер Уильямс предупредил меня о вашем визите. Сейчас сообщу ему, что вы прибыли. — Позвонив наверх, швейцар сказал Тому: — Квартира 4В. Лифт — справа.

Том жестом пригласил Викторию следовать за ним, и они вошли в лифт, который ходил только на четвертый этаж. Когда кабина остановилась и дверь разъехалась, они увидели небольшое фойе с кленовым паркетным полом и богато украшенными лепниной стенами цвета вечнозеленой хвои. Между дверями, ведущими в две квартиры, на элегантном столике красного дерева стоял горшок с цветущей орхидеей, а над ним висело зеркало в античной золоченой раме. Том направился к двери с табличкой «4В», а Виктория задержалась у зеркала, оглядела себя и поправила прическу. Присоединившись к Тому, она заметила, что стоявшая у входа подставка для зонтов представляет собой бронзовую ногу высотой до колена, явно принадлежавшую какой-то римской статуе.

— Подлинная? — спросила Виктория Тома, как раз собиравшегося позвонить.

— Думаю, да.

— Что ж, у него есть чувство юмора, — улыбнулась девушка. — Мне нравится.

Том нажал кнопку.

Оскар сам открыл дверь.

— Добрый день. Добро пожаловать. — Выражение его лица вызывало сравнение с котом, только что съевшим канарейку. Он с трудом сдерживал волнение. Ему не терпелось узнать все, что можно было узнать от Тома Карра, однако он старался не выдать себя. Терпение, Оскар, мысленно призвал он себя, сохраняй спокойствие.

Поздоровавшись с Томом за руку, он сказал:

— Давненько не видел я вас в моей маленькой галерее, — и жестом пригласил гостей войти.

— Да, уже несколько лет. Спасибо за приглашение.

— А кто, позвольте поинтересоваться, ваша прелестная подруга? — Оскар повернулся к Виктории. — Меня зовут Оскар Уильямс, — представился он. — Счастлив познакомиться. — Он взял ее руку и слегка прикоснулся к ней губами. Виктории хотелось увернуться от его куртуазности, но она боялась показаться невежливой.

— Это Виктория Прайс, — ответил Том. — Она приехала в Нью-Йорк на несколько дней, ко мне в гости.

— И откуда же вы приехали, мисс Прайс? — поинтересовался Оскар, ведя гостей в глубь квартиры.

— Из Рима. Я художница, — ответила Виктория, оглядываясь по сторонам.

— Я много лет прожил в Риме, правда, это было давно, но и теперь иногда езжу туда по делам. Прошу вас, входите и устраивайтесь.

Оскар привел Тома с Викторией в гостиную и усадил на большой мягкий диван. На столике перед диваном был выложен набор — судя по всему, случайный — разных предметов. Видимо, они были предназначены для того, чтобы разжечь аппетит клиентов. Оскар никогда не знал, что заинтересует его посетителей, поэтому для начала всегда предлагал широкий выбор, а уж исходя из их реакции, решал, что принести потом. Вот и сейчас он намеревался как можно дольше не показывать кольцо Александра, ради которого, собственно, и пришел Карр. Оскар прекрасно понимал, что россказни, будто это кольцо принадлежало Александру Великому, — грубое мошенничество и что Карр поймет это при первом же взгляде на него, поэтому хотел успеть до того выдоить из гостя все возможное.

Том сразу же сосредоточился на выложенных предметах. Там была покрытая прелестной серо-зеленой патиной бронзовая греческая застежка-фибула с геометрическим рисунком в виде концентрических спиралей. Булавка на задней поверхности все еще оставалась острой и была надежно закреплена. Еще там стоял каменный идол эпохи неолита, терракотовая фигурка Пана, сидящего на камне с флейтой в руках, китайская нефритовая безделушка, египетская деревянная статуэтка мужчины в полный рост, на которой сохранились следы краски, и небольшая конусообразная стеклянная амфора на современной подставке. Но среди всех этих вещей Тома поразила серебряная чаша, килик века пятого, а то и более раннего, до новой эры, с выполненной золотой сканью сценкой, изображенной на широком дне.

— Лающая Сцилла, — сказал он, беря в руки чашу и пристально разглядывая ее. В центре тондо была изображена Сцилла — чудовище из Гомеровой «Одиссеи», — зловеще известная тем, что нападала на проходившие мимо корабли и утаскивала с них матросов. В руках Сцилла держала руль, словно только что вырвала его из корпуса корабля. Работа была исключительно тонкая. Виктория тоже с изумлением разглядывала килик из-за плеча Тома.