Гробница Анубиса

Накануне я провел ночь почти без сна, так как был принужден стащить с кровати тощий матрас, который был мне короток, и устроиться на полу, после чего встал разбитый, с ломотой во всём теле. Гиацинт выглядел не лучше, но у него, безусловно, имелись на то другие причины. Бледный, с синими кругами у глаз, он украдкой озирался — сторожко, как солдат, проникший в ряды вражеского воинства. Я уже достаточно хорошо его знал, чтобы угадать эту напряженность, как он ни пытался ее скрыть. Что до Ганса, он, исполненный беззаботной самонадеянности, присущей его возрасту, слонялся, зевая по сторонам, ни в малейшей мере не осознавая той едва уловимой перемены, что произошла с тех пор, как наш ангел-хранитель в последний раз выходил на связь со своим Всевышним.

— Что рекомендует ваш путеводитель? — наконец подал я голос.

Гиацинт вынул из брючного кармана маленький блокнот.

— В этой крепости есть только одно местечко, где мы можем надеяться что-нибудь найти, — это музей античности. Если же нет, придется предпринять осмотр башни здешнего монастыря.

— Монастырь не так велик, — заметил Ганс. — Мы в два счета его обшарим.

— Ганс, — мне захотелось умерить его прыть, — здесь, в Вади-эль-Натруне, еще добрый десяток других монастырей, и расстояние между ними иногда достигает полусотни километров. Причем, заметь, по пустыне.

Парень обратил умоляющий взгляд на Гиацинта:

— Так мы идем в этот музей? Да или нет? Если да, так уж давайте двинемся наконец!

По существу, речь шла о скромном трехэтажном строении, оборудованном под музей. Посреди четырехугольного двора, между двумя крыльями здания, исполняя роль скульптуры, торчала старинная реставрированная двуручная тележка. Наперекор своей неподдельности и символичности сия достопочтенная утварь почему-то совсем не привлекала внимания туристов.

Скопившись у входа во двор, куда никого не пропускали, толпа посетителей пялилась на вооруженных до зубов людей в униформе, которые худо-бедно пытались сдерживать напор любопытных.

— Это что еще за холера? — завопил Ганс, проталкиваясь сквозь толпу к военным, образовавшим зону безопасности вокруг двуручной тележки.

— Назад! — рявкнул один из них. — Музей закрыт до новых распоряжений.

— А что случилось? — поинтересовался я.

— Этой ночью кто-то расколотил витрину.

Меня пробрал озноб. Я осторожно покосился на Гиацинта.

— Что-нибудь украли? — осведомился он, затаив дыхание.

— Похоже на то.

— А что именно пропало? — не отставал наш «телохранитель».

Вояке не понравился бесцеремонный тон Гиацинта. Казалось, он с трудом сохранял хладнокровие. Не будь наш друг человеком с Запада, можно было бы не сомневаться, что антипатия стража найдет свое выражение в весьма ощутимом пинке. Но коль скоро нельзя пренебрегать теми, от кого исходит основная прибыль страны, ему пришлось проглотить свое раздражение.

— Не знаю, месье, — ответил он вежливо, но было заметно, как его тошнит от учтивости.

Мы попятились, выбрались на свободное место, подальше от этой толчеи.

— Вот невезуха! В этой дыре на пятачке такое небось случается раз в тысячу лет, и надо же, чтобы именно на нашу голову!

Гиацинт разнервничался не на шутку, теперь это было заметно невооруженным глазом.

— Нас опередили, верно? — тихонько обронил Этти.

— Не исключено, должен признать. Мне нужно позвонить Гелиосу. Встретимся в монастыре.

Изрядно приуныв, мы поплелись обратно, но едва успели подойти к монастырскому порогу, как мне навстречу с учтивым поклоном устремился монах:

— Профессор Лафет? Морган Лафет?

— Да.

— Письмо для вас, профессор. Доставили в приемную. Только что.

Он протянул мне сложенный листок, который я тотчас развернул. Просто имя и номер телефона, ничего больше. Я поблагодарил монаха и сунул листок в карман шортов.

— От кого? — встревожился Ганс. — Гелиос?

Покачав головой, я солгал:

— Мадлен. Спрашивает, все ли у нас в порядке.

— А… Передай ей от меня привет.

Этти, наклонясь ко мне, шепнул:

— Амина?

Я кивнул. Когда покидали Александрию, я украдкой послал ей эсэмэску на мобильник.

Опередившего нас Ганса мы догнали в квадратном дворике.

— Нигде ничего забавного, — брюзжал он. — Никакого тебе Рима или Спарты! Во второй раз приезжаю в Египет, и что я здесь видел? Сначала мечеть, теперь монастырь! Жуть берет…

В ответ мой братец пообещал, что мы отсюда не уедем, не дав ему возможности посетить какие-нибудь античные руины, и наш юный друг чуть-чуть взбодрился.

Гиацинт вскоре присоединился к нам и холодно уведомил, что он намерен отправиться к себе и выспаться, да и нам не мешало бы последовать его примеру, пока от патрона не поступили новые указания.

Ганс, ворча, потащился вслед за ним. А мы с Этти, немного выждав, пошли звонить.

На людной улочке, в двух шагах от монастыря, имелась телефонная кабинка. Я достал из кармана записку, что передал мне монах, и набрал номер Амины. Она подняла трубку после первого же звонка:

— Морган? Слава Богу, ты в порядке…

— Откуда ты узнала, что мы здесь?

— У меня свои источники, а ты как думал? Где Этти и Ганс?