Гробница Анубиса

— Да, перед пенисом. Но почти никто из них об этом не знает. — Мой слушатель покатился со смеху, я же продолжил лекцию: — Каждый новый культ всегда стремится стереть с лица земли память о предыдущем. Обосновываясь на том же месте, он привлекает к себе его адептов.

На экране появился список книг, из которых мы могли бы почерпнуть сведения о наиболее древних христианских культовых сооружениях острова; я сделал распечатку.

— Тут придется как следует покопаться, каждую проглядеть на совесть, только тогда есть надежда отыскать указание.

— На это же недели уйдут! — простонал Гиацинт.

— Большая часть работы археолога сводится к корпению в библиотеках. — Я протянул ему распечатку и злорадно хихикнул: — Добро пожаловать в нашу профессию!

До полудня мы с более чем посредственными результатами переворошили несколько десятков книг. Было жарко, а в спертом воздухе библиотеки еще и душно. Все это придавало изысканиям, и без того почти безнадежным из-за катастрофической нехватки ориентиров, характер сугубо удручающий.

Время шло, и Гиацинт совсем приуныл:

— Доттор Лафет, с такой скоростью мы никогда не придем к цели.

Я взглянул на часы: уже три.

— Так и быть, — объявил я, вставая, — пойдем отсюда. Завтра продолжим.

— А гениальных озарений не ожидается?

— Нет, — отрезал я, убирая в пластиковую папку ксерокопии и распечатки, — но, может быть, есть еще местечко, где стоит поразнюхать.

— Какое?

— Археологический музей. Судя по тому, что я здесь перечитал, там с недавних пор экспонируется значительная коллекция предметов глубокой древности, обнаруженных в южной части острова.

— Да, попытаться стоит.

Остаток дня мы провели в блужданиях по далеко не блестящим музейным галереям, рассматривая представленные экспонаты, но ничего хоть отдаленно похожего на зацепку не нашли. Несколько античных обломков, свидетельствующих о близости турецких берегов, кое-какие предметы в египетском стиле, но относящиеся к эпохе римского завоевания, а в основном несусветное множество костей, пребывающих в самом плачевном состоянии… Короче, ничего по-настоящему интересного.

Злые, опустошенные и упавшие духом, мы решили поужинать. Расположились на террасе ресторана в порту, все еще запруженном людьми, багажом, товарами. Наконец-то поднялся ветер, жара ослабела, а при более терпимой температуре и воздух, отягощенный запахами открытого моря, оказался не лишенным приятности.

Мы заказали блюдо из даров моря, зажаренных с добавлением молодого вина, и отужинали, не проронив ни слова, отсутствующим взглядом машинально следя за туда-сюда снующими туристами.

Гиацинт все листал какие-то брошюрки, прихватив их в музее целый пучок, но когда нам уже принесли кофе по-гречески, такой густой, что хоть ложку втыкай, он нарушил молчание:

— По свидетельству служб консервации, кости извлечены при раскопках древнего святилища Фанайи, это в восьми километрах от Пирги. Интересная деталь, ведь там же находится и самое древнее культовое место острова — разрушенный храм Аполлона Фанайоса, там позже воздвигли церковь. Не это ли отправной пункт, который мы искали в библиотеке?

— Да, как же! — буркнул я уныло.

— Меня умиляет ваш энтузиазм.

— Если бы там нашли что-нибудь особенное, мы бы это увидели в музее.

— А может, не все вошло в экспозицию, — предположил он и, заметив мою скептическую усмешку, вздохнул: — Хотя, конечно, это местечко не поражает богатством археологических находок, тут я с вами согласен.

— Если здешние хранители выставляют на обозрение изъеденный временем большой палец ноги, отбитый от какой-то статуи, и груду костей, вырытых на старом ионийском кладбище на юге острова, это значит, что они до основания выскребли запасники фонда, лишь бы хоть чем-нибудь заполнить стенды. Можете мне поверить.

— Вы ли это, доттор Лафет? Где великолепный искатель приключений, которым я привык восхищаться? Неужто вы растеряли тот азарт, что воодушевлял вас тогда, когда вы разыскивали гробницу Александра Великого?

— С той гробницей все обстояло несколько иначе, — угрюмо отозвался я. — На ее поиски я пустился добровольно, это был мой выбор. К тому же в то время мой отец не сидел в тюрьме.

Служащий поставил на стол пластиковое блюдце, на нем лежали две жевательные резинки и счет. Увидев надпись на обертках нехитрого угощения, Гиацинт брезгливо скривился:

— «С мастикой». Они подмешивают мастику к жевательной резинке? Кошмар!

Его негодование меня рассмешило.

— Успокойтесь, это совсем не то, чем вы пользуетесь, чтобы замазывать щели в своей ванной комнате. Это в высшей степени изысканный ароматизатор. Попробуйте.

— Нет, благодарю. — Он положил жевательную резинку обратно на блюдце.

Язычок пламени, вырвавшись из зажигалки Гиацинта, бросил отсвет на обертку, фольга заиграла искорками, и в мозгу у меня вдруг промелькнула безумная догадка. Мучительно напрягая мозговые извилины, я принялся теребить жевательную резинку, бессознательно бормоча:

— Мастика…

— Не воссиял ли у вас в голове светоч озарения? — Гиацинт помахал рукой у меня перед носом, потом окликнул: — Доттор Лафет!