ГРОБНИЦА АТУАНА

Тут Манан непременно бы расхохотался. Желтое лицо его при этом почти не менялось, только начинали тяжело вздыматься бока.

– Муж поколотил ее за это, потому что боялся гнева жриц.

Скоро мы вернулись в пустыню, но каждый год наши люди приходили в тот дом и смотрели, как растет девочка. Так прошло пять лет, а потом явились Тар и Кессил под охраной храмовых стражников и королевских солдат в красных шлемах. Они увезли с собой девочку, потому что это и в самом деле оказалась Возрожденная Жрица, и место ее было здесь. И кто же эта девочка, а, малышка?

– Я, – ответила бы Арха, всматриваясь вдаль словно в попытке увидеть что-то уже невидимое, только что исчезнувшее.

Однажды она спросила:

– А что делала… что делала мать, когда девочку забирали?

Этого Манан не знал, в тот раз жрицы не взяли его с собой.

А она не помнила. Что хорошего в воспоминаниях? Прошло, все прошло. Она там, где и должна была быть. Из всего многообразия мира она знает только одно место: Гробницы Атуана.

В первый год своего пребывания здесь она спала в большой комнате с другими новичками – девочками от четырех до четырнадцати лет. Уже тогда Манана выделили из десяти Стражников как ее личного телохранителя, а кровать Архи стояла в алькове, чуть отдаленном от большой комнаты с низким потолком, где девочки хихикали и шептались перед сном, а утром, позевывая, заплетали друг другу косы. Когда имя забрали у нее и дали ей взамен другое, Арха переселилась в Малый Дом, в комнату, которая отныне будет принадлежать ей до конца жизни. Весь Малый Дом, жилище Первой Жрицы, стал ее домом и никто не мог войти в него без разрешения. Когда Арха была совсем еще маленькой, ей нравилось слушать, как люди почтительно стучат в дверь, и говорить: «Я разрешаю вам войти». Раздражало ее только то, что две Верховные Жрицы, Тар и Кессил, не считали это правило обязательным для себя и входили без стука.

Летели дни, летели похожие один на другой годы. Девочки – ученицы проводили свое время в классах и мастерских. Они не играли ни в какие игры – для игр не было времени. Они изучали священные песни и священные танцы, историю Империи Каргад, ритуалы и таинства богов, которым были посвящены сами:

Божественного Короля, правящего в Авабате, или Близнецов – Атваха и Вулаха. Из всех них только Арха занималась обрядами Безымянных и обрядам этим учила ее только Тар, Верховная Жрица Богов-Братьев. Эти занятия отрывали ее от других девочек на час-полтора в день, но все остальное время было посвящено работе. Девочки учились прясть овечью шерсть, ткать из нее холсты, сеять и возделывать всяческие растения, готовить повседневную пищу: чечевицу, кукурузные зерна, грубо измолотые для каши и тонко – для выпечки хлеба, лук, капусту, козий сыр, яблоки и мед.

Единственным развлечением была ловля рыбы в мутной зеленоватой реке, протекавшей в полумиле от Места. Как хорошо было взять с собой яблоко или холодную ячменную лепешку и сидеть весь день, глядя на неторопливую зеленоватую воду и постоянно меняющиеся тени, отбрасываемые облаками на склоны гор. Но стоило только завизжать от удовольствия, когда леска натягивается и ты выбрасываешь на берег бьющуюся серебристую рыбку, как тут же раздавалось похожее на змеиное шипение Меббет:

– Тише, дурочка, чего развопилась!

Меббет, жрица из Храма Божественного Короля, была еще молодой темнокожей женщиной, но жестокой и острой, как кремень. Рыбалка была ее страстью. С ней нужно было поддерживать хорошие отношения и ни в коем случае не шуметь, иначе она никогда не возьмет тебя на рыбалку, и ты никогда не попадешь снова на реку, кроме тех случаев, когда начинали пересыхать в жару источники и нужна была вода. Ужасное занятие – прошагать полмили по палящей жаре вниз по реке, наполнить два ведра на коромысле и как можно быстрее вернуться. Первые сто ярдов были еще ничего, но потом ведра начинали тяжелеть, а коромысло – жечь плечи как раскаленный прут. Солнечный свет молотом бьет по пыльной дороге и каждый шаг дается все труднее. Наконец ты добираешься до прохладной тени огорода на дворе за Большим Домом и с плеском выливаешь ведра в огромный бак… Потом нужно повернуться и проделать всю эту процедуру снова. И снова, и снова…

Внутри стен, окружавших Место, – это было единственное Имя, которое оно носило и в котором нуждалось, потому что оно было самым древним и священным местом во всех Четырех странах Каргадской Империи, – жило около двухсот человек и стояло множество зданий: три храма, Большой и Малый дома, жилища евнухов-стражников, а сразу за стеной, прилепившись к ней – солдатские казармы и хижины рабов, склады, овчарни и загоны для коз. Если глядеть на Место издалека, оно походило на небольшой город, стоящий в кольце опаленных солнцем холмов, на которых росли только шалфей, какие-то сорняки, да пустынные колючки. Даже издалека, с Восточных Равнин казалось, что золоченая крыша храма Богов-Братьев подмигивает на фоне гор, словно чешуйки слюды в толще камня.