Гробница Наполеона

— Анюта с детьми улетела на Кипр, ты же знаешь. Кстати, и нам неплохо было бы…

— Оставь.

Ого! Да она раздражена до предела!

— Дорогая, что случилось?

— Это я у тебя должна спросить.

— У меня?

— Ты ничего не хочешь мне рассказать?

Холодный пот по спине. Неужели узнала? Нет, черт возьми! Нет! Не была бы она так спокойна! Это догадки, только. Догадки, которые должны таковыми и остаться.

— У меня нет от тебя никаких тайн.

— Разве?

— Оля, если ты меня в чем-то подозреваешь, скажи прямо.

— Я просто не понимаю, почему ты не хочешь ехать со мной.

— Ты же знаешь. Нам друг по другу надо немножечко соскучиться. Ты приедешь вечером в воскресенье, и все будет хорошо. Да?

Потянулся, чтобы ее поцеловать. Жена отстранилась.

— Оля, в чем дело?

— Не знаю. Последнее время мне на мобильный идут какие-то странные CMC-сообщения. Невнятные намеки, загадочные фразы.

— Сообщения? — сделал удивленное лицо. А сердце бешено забилось. Что сие означает?

— Даня, я очень тебя люблю. Так люблю, что… Словом, мне тревожно. А ты?

— Что я? — Нельзя себя выдавать.

— Ты меня любишь?

— Ну, разумеется! Разве я когда-нибудь давал повод? Ты же знаешь моих любовниц, — усмехнулся он. — Всех поименно. Их фотографии висят в спальне.

— По-моему, папа хотел с тобой поговорить. Дела на твоей фирме идут не очень. В то время как Артем…

— Ну, ему везет немножко больше.

— Дело не в везении. По-моему, ты безразличен ко всему. К нам с Максимом, к делам фирмы, к поездкам на курорт. Ко всему, кроме пасьянсов и своих черно-белых красавиц. Мертвых. Тебе не кажется это странным?

— Хочешь сказать, что я помешался?

— Нет. Ты ушел в себя. От кого ты бежишь? От кого прячешься? Если от меня, то я тебя никогда не держала.

Еще бы! Ты не держала! А твои деньги? А папа? Всю жизнь только и занимался тем, что старался вам угодить!

— Ты прекрасно знаешь, что я женился на тебе по любви. Вспомни, как это было. Вы с подругой приехали к нам в институтское общежитие, на дискотеку, я увидел тебя и подошел. Не зная, кто твои родители и что ты москвичка. Я женился не из-за денег и не из-за прописки. Мы семнадцать лет прожили в любви и согласии…

— Как ты это говоришь, Даня! Каким тоном! Будто смеешься надо мной!

— Перестань. Ты раздражена. Я тебя понимаю, дорогая, — сказал как можно мягче. — На дворе осень, грязь, слякоть. Неприятное время года. Поезжай к родителям. Развеешься. Жаль, что сестра улетела на Кипр, вам было бы веселее. Кстати, почему ты с ней не поехала?

Молчит. А взгляд странный. Что-то не то.

— Оля?

— Почему ты не в офисе? Сегодня пятница, рабочий день.

— Немного приболел.

— Разве? А по-моему, ты здоров.

— Сердце колет.

— Сердце? В сорок лет? При твоих железных нервах? При том, что ты бегаешь по утрам, занимаешься на тренажерах и регулярно посещаешь бассейн? Твой кроль до сих пор выше всяких похвал! Максиму за тобой не угнаться!

— Максим ленится.

— А ты… Ты слишком увлечен самоусовершенствованием.

— Что ты об этом знаешь! То есть не о бассейне, а о моих нервах, — начинает раздражаться и он.

— Ну так расскажи! Я жду.

— Мне не о чем рассказывать. Моя жизнь как на ладони. Я прозрачен, как… Как горный хрусталь.

— Ну, как знаешь, — еле слышно вздохнула жена и поднялась с дивана. Спина прямая, осанка — королевская! Манеры безупречные, воспитание родители дали хорошее. Учителя английского и французского на дом ходили. Но вот лицо…

Да, она некрасива. Не помогает дорогая косметика, модный парикмахер, и пластическому хирургу работы хоть отбавляй! Впрочем, жена не собирается ложиться под нож из-за такой мелочи, как нос уточкой и оттопыренные уши. Уши можно закрыть волосами. А губы, такие тонкие, что почти незаметны. И маленькие глазки.

Можно сказать, что она хороший человек. Хорошая жена и хорошая мать. Но это не компенсирует…

— Мы с Максимом вернемся в воскресенье вечером. Его заберет из лицея шофер и отвезет в особняк деда.

— Шестнадцать лет парню, мог бы и сам доехать, — буркнул он.

— На автобусе? О чем ты?

Понятия «общественный транспорт» и «луноход» для жены равноценны. С другой планеты. К ее миру никакого отношения не имеют.

— Да, конечно. Тебя проводить?

— Будь так любезен.

Потом он стоит на крыльце и смотрит, как машина выезжает за ворота. Французский язык в совершенстве, французская косметика, французская машина. И руки на руле. Большие, крестьянские. Наращенные ногти смотрятся нелепо. Хотя лак подобран со вкусом, в тон помаде. Она старается. Очень старается. Но…

Вот он, уроженец маленького провинциального городка, мать которого работала гардеробщицей в доме культуры и мыла по утрам заплеванные лестничные клетки, высок, строен, как тополь, и хорош собой. А иначе Ольга никогда бы не вышла за него замуж. Хорошая форма головы, можно сказать, аристократическая, нос прямой, брови вразлет. Облик мужественный и волнующий воображение. Женское, разумеется. Ах, как он себя любит!