Гробница Тутанхамона

Оба кинжала - найденный на животе и только что описанный, подобно аналогичным образцам царицы Яххотеп и царя Камоса, хранящимся в Каирском музее и датируемым самым началом XVIII династии, по форме относятся к чужеземным изделиям. Они сделаны в стиле, проникшем в Египет во время нашествия гиксосов. До того времени рукоятка кинжала оформлялась совершенно иначе. Она зажималась указательным и средним пальцами, так что наконечник вплотную примыкал к ладони. Поэтому кинжал медленно вонзали, вместо того чтобы использовать для резкого удара сверху вниз, как это стали делать позднее.

В левом паху мы обнаружили широкий бочкообразный браслет - типичное украшение, которое носили на запястье или лодыжке. Мы часто видим аналогичные браслеты на фигурах, изображенных на стенах частных часовен и гробниц. Это был единственный образец подобного рода, найденный на мумии царя, в то время как, судя по данным стенной росписи, мы ожидали увидеть по крайней мере пару браслетов, а может быть, и три пары - для плеч, предплечий и лодыжек. Здесь же были найдены эмблемы царской власти, украшавшие диадему. Голова коршуна Нехебт, олицетворявшего Верхний Египет, - на правом бедре, возле колена, а голова Буто, урей Нижнего Египта, лежала вдоль левого бедра. Обе эмблемы, как указано выше, были помещены с соблюдением правильной ориентации, соответственно географическому положению стран, которые они представляли.

Кроме того, ноги украшали еще семь плоских колец, заключенных в трех различных слоях одеяния, - на бедрах и между бедрами, а также четыре маленьких ожерелья, сделанных техникой перегородчатой эмали, которые были сложены в несколько раз и спрессованы на коленях и голенях. На животе было найдено отдельно лежащее кольцо, которое вместе с упомянутыми семью экземплярами составляет серию из восьми штук, то есть четырех пар; четыре небольших ожерелья с подвесками («манхет») составляют две пары этого типа. Каждая пара отличается только по числу и порядку расположения ячеек перегородчатой эмали, из которых все они были составлены. Ожерелья соответствуют тем, которые фигурируют в «Текстах саркофагов» Среднего царства, только с той разницей, что последние имеют металлическую основу, инкрустированную полудрагоценными камнями, а в нашем случае драгоценные камни заменены имитирующим их матовым цветным стеклом, что характерно для Нового царства.

Наконец, на ступнях находились золотые сандалии, сделанные из металлических листов с рельефным узором, воспроизводящим плетенку из камыша. Каждый палец был вложен в отдельный футляр с выгравированным на нем ногтем и первым суставом. Правую лодыжку охватывал браслет из золотой проволоки довольно грубой работы. Этими вещами завершается коллекция из ста сорока трех предметов, тщательно размещенных на голове, шее, груди, животе, на руках и ногах юного царя и распределенных по ста одной отдельной группе.

Я описал их - от тех, что находились на голове, и до тех, что украшали ступни ног. Сперва я описывал предметы, лежащие сверху, а заканчивал нижними слоями, прилегающими к мумии. Однако при этом мы должны помнить, что порядок облачения мумии был обратным: самые нижние вещи были возложены на мумию первыми, а остальные несколько позже были включены в наружные одеяния.

Все предметы необходимо разделить на две категории: во-первых, личные украшения фараона и, во-вторых, принадлежности чисто религиозного характера, в частности амулеты. Изделия первой категории изящнее и более прочны, остальные а общем менее пригодны для длительного употребления и попроще - они были рассчитаны специально на погребение и служили амулетами.

Красивые пекторали, возможно также изящные экземпляры ожерелий, выполненных техникой перегородчатой эмали, большая часть колец и браслетов, кинжалы и диадема были - в этом можно почти не сомневаться - личными украшениями; в то же время другие ожерелья из чеканного листового золота, инкрустированные амулеты, передник и символические хвосты предназначались специально для обеспечения всем необходимым умершего царя. Прекрасные предметы дают нам ясное представление о работе искус­ных фиванских мастеров. Фиванские придворные ремесленники, естественно, были лучшими, и здесь, в открытой нами гробнице, мы могли должным образом оценить изысканность их искусства. Я говорю изысканность, потому что если отделка амулетов во многом и была, быть может, не такой тонкой, как работа ювелиров Среднего царства, то зато художественный вкус фиванских мастеров превзошел все наши ожидания. Это станет особенно очевидным, если вспомнить, что мы имеем дело с изделиями конца XVIII династии. Известная вычурность и отсутствие строгости в отделке знаменуют первые едва слышные шаги наступающего упадка, который можно проследить одновременно с внедрением железа и иными чужеземными влияниями. Тем не менее, если бы лучшие современные ювелиры захотели создать украшения, превосходящие по утонченности те царские амулеты, которые мы нашли в гробнице, - это было бы для них нелегким испытанием.