Гробница вервольфа

– Правда может плохо обернуться. Уваров человек, и ничто человеческое ему не чуждо. Узнав правду, он захочет поделиться ею хотя бы с другом, у которого спросит совета, как быть, ведь самому в подобном случае принять решение затруднительно. А тот захочет еще с кем-нибудь поделиться, и так далее.

– По-моему, Грета, ты сгущаешь краски. Правда-кривда… ой! – пренебрежительно отмахнулся барон. – А наказать его не хочешь? Пусть женится, а мы посмотрим, как он будет вести себя, когда узнает.

– Нашел развлечение… – презрительно бросила она. – Ты циник! Хочешь выставить меня обманщицей? Даю вам сутки. Чтобы за сутки каждый из вас принес мне хотя бы по одному существенному предлогу, дабы нам выйти с честью из создавшегося положения и отказать графу Уварову.

– Вы решаете без меня?

Шарлотта давно находилась в зале и все слышала.

По всему было видно, что Мишель не собирался рассказывать о визите к герцогине. Марго украдкой подтолкнула Сурова, тот понял намек.

– Твоя лошадь, Мишель, в пене была, когда я зашел в конюшню. Ты отлучался?

– Да, немного проветрился, – был ответ Уварова.

– Извини за любопытство, но куда ты ездил?

– Просто… катался. А что?

– Мишель! – не выдержала Марго. Суров вздрогнул, испугавшись, что она проговорится. – Ужасный убийца бродит в лесу, нельзя выезжать одному!

– Чего ты всполошилась? – пожал плечами Уваров, с удовольствием поедая ужин. – Он убивает только крестьян…

– А почтмейстер? – напомнила она. – А доктор Кольцов?

– Ну да, – согласился он, не придавая значения ее беспокойству. – Не переживай, я беру с собой револьвер. Ты же знаешь, твой брат прекрасно им владеет.

Марго разочаровалась – у Мишеля тайны, он не хочет посвящать в них ни ее, ни друга. А раньше тайн не было. Но пришла мысль, что, может быть, он при ней не желает говорить, например, стесняется. И Марго решила покинуть друзей:

– У меня… мигрень. Я пойду. Спокойной ночи.

Подмигнув Сурову, мол, приступайте к пыткам, ушла.

– Ты слышала… – вздохнула герцогиня. – Тем лучше. Граф Уваров просил твоей руки. Помоги нам, подскажи, как ему отказать, чтобы не обидеть и не оскорбить.

Лучший способ снять проблему – низвести ее до ничтожно малого недоразумения, что и сделала герцогиня. Ей не хотелось вмешивать непредсказуемую дочь, которая только из досадной строптивости будет делать наперекор. Кроме всего, она понимала, что предложение молодого мужчины выйти за него замуж льстит, что тоже сыграет нехорошую роль. Но раз дочь все слышала, придется принять ее в соучастники, в противном случае она может продемонстрировать накал страстей, а от них герцогиню тошнило.

Шарлотта медленно прошла к дивану, опасливо озираясь на четверку, будто те вот-вот сделают выпад а-ля туше и проткнут ее невидимыми шпагами. Она села и, набычившись, повторила:

– Почему вы решали без меня?

Нет-нет, крики, истерики – не сегодня, мать собиралась мирно решить проблему, поэтому голос ее звучал без обычной холодности:

– Если бы мы жили открыто, тебя никто не спросил бы, хочешь ли замуж или нет, нравится тебе жених или противен. Тебя выдали бы за того, за кого посчитали нужным, и ты не посмела бы возражать.

– Посмела бы, – сразу и возразила Шарлотта.

– Нет, милая, не посмела. Как в свое время не посмела сказать «нет» я.

– Чем вам не нравится Уваров? – спросила Шарлотта.

– Напротив, дорогая, он мне понравился.

– Так в чем дело? Почему бы мне не пойти за него?

– Кузина, ты хочешь выйти замуж за человека, которого не знаешь? – был поражен фон Левенвольде.

– Да, хочу, – дала она твердый ответ.

– Оставьте нас, – обратилась к мужчинам герцогиня. С большой неохотой они покинули зал, наступила тишина – вечный спутник этого дома. – Предупреждаю, Шарлотта: если ты устроишь истерику, я не стану с тобой разговаривать и приму решение сама.

– Вы его уже приняли, – бросила дочь, но пообещала: – Я не устрою истерики. Почему вы не хотите отдать меня за Уварова?

Вопрос был для герцогини диким, но настроилась она на терпимость, хотя сдерживаться ей было нелегко. Дочь обязана брать в расчет обстоятельства, должна стать союзницей. Какие же найти слова, чтобы образумить ее? Герцогиня прошлась взад-вперед и нашла подходящие:

– Ты хочешь сделать Уварова несчастным?

– Вы считаете меня настолько плохой, что я способна делать людей несчастными? – сквозь слезы проговорила Шарлотта.

– Только без слез! – сорвалась мать на другой, жесткий тон. – Вы же взрослая, а принимаетесь реветь по каждому пустяку. Как же собираетесь жить в замужестве? Да Уваров утонет в ваших слезах!

– Разве это пустяк? – старалась сдерживаться дочь. – Михаил Аристархович – хороший, добрый человек, он хочет сделать меня женой, что в том дурного?

– С его стороны ничего дурного нет, а с вашей… Есть еще долг, Шарлотта, он распоряжается нами, а не мы собой.

– При чем здесь долг? – отказывалась понимать дочь.

– Ну, хорошо, давайте поговорим как друзья. – Герцогиня подсела к ней на диван, но та отодвинулась на противоположный край, не желая признавать в матери друга. Женщина удрученно покачала головой: – Мне трудно с вами. Вы хотите его обмануть? Уваров этого не простит вам.