Гробницы Атуана

Чуть-чуть. Воды достаточно, но с едой пока будет трудно. Я и сама голодаю, ты заметил? Но постараюсь, чтобы ты не умер с голода. Может случиться и так, что меня не будет два, три дня, возможно дольше. Я должна сбить Кессил со следа. Но я приду, обещаю тебе. Возьми флягу и постарайся растянуть ее содержимое подольше. Я вернусь.

Пленник поднял голову и как-то странно посмотрел на Арху.

– Осторожнее, Тенар, – сказал он.

Глава 8. Имена

Арха вывела Манана из Лабиринта продуваемыми ветром темными коридорами и оставила его в темноте Подземелья, приказав рыть могилу. Могила должна была послужить Кессил доказательством, что грабитель понес заслуженное наказание. Было уже поздно. Арха сразу ушла в Малый Дом и улеглась в постель. Посреди ночи она внезапно проснулась, вспомнив, что забыла свой плащ в Раскрашенном Зале… Ему нечем будет укрыться в этом промозглом подвале, кроме своего короткого плаща, и лишь пыльные камни будут его постелью. Ледяная могила, ледяная могила, подумала несчастная Арха, но она слишком устала, чтобы проснуться окончательно, и скоро снова провалилась в небытие. Ей приснился сон. Ей снились души мертвецов на стенах раскрашенного Зала, фигуры, похожие на гигантских грязных птиц с человеческими лицами, руками и ногами, сидящие в пыли среди океана тьмы. Они не могут улететь. Глина – их еда, пыль – их питье. Они – души невозрожденных, души сожранных Безымянными неверующих. Они сидели в темноте вокруг Архи, издавая время от времени какое-то поскрипывание и слабый писк. Один из них подошел совсем близко к Архе. Она сначала испугалась и хотела убежать, но не смогла сдвинуться с места. У подошедшего к ней существа голова была птичья, не человечья, но волосы отливали золотом. Оно сказало женским голосом:

– Тенар, – нежно, тихо, – Тенар…

***

Она проснулась. Рот ее был забит глиной, лежала она в каменной могиле под землей, а руки и ноги оказались спутанными похоронным саваном. Она не могла ни пошевельнуться, ни закричать.

Отчаяние Архи было столь велико, что вырвалось из ее груди, разбило подобно огненной птице каменные оковы и вырвалось в дневной свет, в тусклый свет в ее комнате без окон.

Проснувшись в этот раз окончательно, Арха села в постели, пытаясь прогнать остатки окутавшего ее мозг тумана. Одевшись, она вышла во внутренний дворик Малого Дома и окунула в заполненное ледяной водой каменное углубление лицо и руки, а потом и всю голову, пока ее тело не начало оживать и кровь быстрее побежала по жилам. Потом, откинув назад волосы, с которых капала вода, она выпрямилась и посмотрела на утреннее небо.

Солнце только что показалось из-за горизонта. Чистое, со слегка желтоватым оттенком небо обещало ясный зимний день. Высоко, так высоко, что казалось золотой искрой в небе, кружила какая-то птица – сокол или пустынный орел.

– Я – Тенар, – негромко сказала она и вздрогнула от холода, ужаса, возбуждения, стоя под открытым, омытым солнцем, небом. – Мое имя вернулось ко мне. Я – Тенар!

Золотая точка в небе ушла на запад к горам и пропала из виду. Солнце уже позолотило крышу Малого Дома. Внизу, в оврагах, зазвенели овечьи колокольчики. Приятный свежий ветерок донес из кухни запахи дыма и овсяной каши.

– Как есть хочется… Откуда он узнал? Откуда он узнал мое имя?.. Ох, мне нужно поесть, я так голодна…

Она натянула капюшон и побежала завтракать.

После трех дней полуголодного существования плотный горячий завтрак сотворил с Архой чудо – она перестала ощущать себя такой разболтанной и испуганной. После завтрака у нее появилась уверенность в том, что она способна справиться даже с Кессил.

Выходя из трапезной Большого Дома, Арха догнала Кессил и как бы между прочим сказала:

– С грабителем покончено… Какой чудесный сегодня день!

Из-под черного капюшона на нее искоса глянули серые глаза-льдинки.

– Мне показалось, что после человеческого жертвоприношения Первая Жрица три дня должна поститься.

Верно. Арха просто забыла об этом, и смятение тут же отразилось на ее лице.

– Он еще не умер, – сказала она после короткой запинки, стараясь подделаться под беспечный тон, так хорошо удавшийся ей минуту назад. – Мы похоронили его живым. Под Монументами. В гробу. В нем есть немного воздуха, гроб деревянный. Он будет умирать долго, как только я узнаю, что он умер, тут же начну поститься.

– Как ты узнаешь об этом?

Застигнутая врасплох, она снова помедлила с ответом.

– Я… я узнаю, мои… мои Хозяева мне скажут.

– Понятно… Где могила?

– В Подземелье под Гробницами. Я приказала Манану вырыть ее у Ровного Камня.

Нельзя отвечать так быстро, таким заискивающим тоном.

Нужно придерживать свое величие.

– Живой, в деревянном гробу… Рискованно оставлять так волшебника, госпожа. Уверена ли ты в том, что его рот заткнут достаточно надежно, и он не сможет произнести ни слова? Связаны ли его руки? Они способны вить заклинания всего одним пальцем, даже если отрезать язык.

– Его волшебство – обыкновенные фокусы, – ответила Арха немного громче и пронзительнее, чем ей того хотелось. Он похоронен, и Хозяева ждут его душу. Пусть остальное не волнует тебя, Жрица!