Гробовщик

— Это поначалу страшно, а потом привыкаешь, — наставлял человек в шарфе. — А машину я хотел купить. Мать не дала. И правильно сделала. С моими-то запоями я бы разбил ее в два счета и сам бы раньше времени… Каждому — свой час. Главное, не торопиться. А ты, по-моему, торопишься!

В кабине стало светло. Оранжевый абажур над их головами покачивался из стороны в сторону. Теперь Геннадию казалось, что они едут слишком медленно.

— Я должен покончить с этим делом, понимаешь?

— Ради справедливости? — поинтересовался отец.

— Хотя бы.

— Напрасная трата времени. Справедливость никогда не восторжествует. Ее просто нет. Ни на том, ни на этом свете. У каждой монеты есть обратная сторона. И какая из них имеет большую цену? Орел или решка? Вот что загадаешь, то и ценно. А другой загадает другое. У каждого своя правда. А Бог, как известно, против всех.

— Ты не понимаешь, отец. Все куда проще. Зло должно быть наказано.

— А разве наказание — это не новое зло? Э-э, все не так просто, мальчик. Поэтому, прошу, не торопись. Разберись сначала. Прошу тебя…

— Ну, вот и трущобы!

Дребезжащий голос Ивана вернул Балуева к действительности..

«Надо же, успел задремать! И отец тут как тут! Батя не дремлет!»

— Еще один поворот, и мы на месте, — сообщил парень. — У меня глаз-алмаз! Увидел — запомнил!

Иван не переставал хорохориться, направляя свою колымагу по ухабистой, отвратительной дороге. Но вдруг он замолчал и тут же притормозил.

Тусклый фонарь, единственный на этой улице, высвечивал впереди два одноэтажных покосившихся дома. Дальше была беспросветная тьма.

— Из второго вынесли фиолетовый гроб, — прошептал альбинос и неожиданно добавил: — Там, наверно, черти водятся!

— Разберемся, — пообещал Геннадий, открывая дверцу. — Езжай, Ваня, в Башкирию к тетке.

— А как же вы обратно? — поинтересовался парень. — Места-то, не приведи Господь!

— Езжай! — приказал Балуев, и у того больше не возникло вопросов. Вновь заревел мотор, и грузовик, громыхая бортами, дал задний ход.

Он остался один посреди пустынной улочки. Первый дом оказался бараком, и кое-где там горел свет. Это вселяло бодрость. Второй стоял абсолютно темный. Маленький неказистый частный домишко за поваленным забором. Свет фонаря сюда едва пробивался, но все же Геннадий смог прочитать: Красных партизан, 19. Адрес ему показался очень знакомым, хотя он мог дать голову на отсечение, что никогда раньше не бывал здесь.

Пришлось напрягать память.

Красных партизан, 19… Он, конечно, слышал о такой улице. Еще в детстве его смешило название. В детстве? Кто-то из друзей жил на улице Красных партизан? Переехал из трущоб? Такое вряд ли вспомнишь! С номером дома легче. Художник Модильяни жил в Париже, на Монпарнас, 19. Может, детское воспоминание и этот номер причудливым образом совместились? Наш мозг порой выдает и не такое! А в Париже он не был года четыре. Раньше часто гонял по делам фирмы. В последний раз устроил себе настоящее путешествие. Исколесил пол-Европы на поезде. Варшава, Прага, Будапешт, Вена, Кельн… «Давно не ездил в поезде. С детства». Вот так соврал! Совсем вылетела из головы эта дорога в Париж. Может, потому что мало похожа на привычную дорогу с Урала в Москву, из Москвы на Урал? Стоп! Попутчик, бродяга, этот гребаный Валера! Его паспорт, обгрызенный крысами! Жена, двое детей, место прописки! Точно! Красных партизан, 19! Вот тебе и Модильяни!

— Круг замкнулся, — прошептал он, едва шевеля губами. — Мой старый, добрый знакомый Валера и есть бутафор!

Балуев не знал, что делать дальше. Часы показывали полночь. Самое подходящее время для сна. И все же его подмывало войти в дом. Внутренний голос подсказывал, что жилище необитаемо. Такие, как Валера, не живут по месту прописки. У них, как правило, несколько пристанищ. А жену и детей они вообще прячут за семью замками.

«Вперед!» — скомандовал себе Геннадий и поднялся на трухлявое крыльцо. Но не тут-то было. Дверь оказалась заперта.

«Тебя тут не ждали, — усмехнулся Балуев, — а то бы оставили под крылечком золотой ключик!»

Обойдя дом со всех сторон, он осмотрел окна. На одном даже имелись ставни. Зато на другом, которое рядом с крыльцом, не висела занавеска. Гена посветил карманным фонариком внутрь. Миниатюрная кухня с русской печью. Стол и две табуретки. Все просто и незатейливо. И никакого улова для любознательного сыщика!

По мере того, как все усилия попасть в дом оказывались тщетными, желание возрастало и даже появился азарт.

«Можно, конечно, взломать дверь или выбить стекло, — рассуждал искусствовед Балуев, — но шум привлечет внимание. Люди в бараке проснутся. В трущобах любопытный народ, видавший всякое».

Отчаявшись, он решил поискать во дворе какой-нибудь железный прут, чтобы подпереть дверь снизу и попытаться снять ее с петель. Затея полуфантастическая, но и ситуация из ряда вон.

Геннадий сделал несколько уверенных шагов в сторону поваленного забора и вдруг почувствовал у себя на затылке пристальный взгляд. Будто кто-то в доме, до этого крепко спавший, проснулся и выглянул в окно.