Гробовщик для царя

– Бабуся по сути была неплохая, добродушная и нежадная, – сидя на драном диване, Александра прятала сложенные ладони между коленей и закатывала глаза от воспоминаний. – Похоже, она пропивала всё, что я платила за проживание. Моим пребыванием бабуська убивала двух зайцев – в кошельке водились денежки на алкоголь и всегда находился рядом собеседник. Уж очень любила старушка поговорить. Всю жизнь работала учительницей, так и не отвязалась от привычки много разглагольствовать. И ведь умела так вкусненько преподнести зелёного змея, аж загляденье! Лимончик жёлтый, слегка присыпанный сахарком, пиалка с оливками, сырок кубиками на шпажках, помидорки солёные в шкурках красненькие с маринованными корнишонами и, конечно, водочка тягучая, холодная из холодильника! – бомжиха сглотнула слюну. – Это потом, с появлением сына, прекрасный напиток превратился в пойло, вкусная еда в закусь и уютные посиделки в примитивную пьянку. Мужик оказался крепко пьющий, видно по наследству передалось, но это я также не сразу заметила! Сначала он появлялся раз в месяц. Да норовил подгадать к бабкиной пенсии, знал, что маман застолье организует, да и денежек сунет пару бумажек от пьяной щедрости. Потом стал появляться чаще, а вскоре и вовсе нарисовался с чемоданом. Видно семейная жизнь вовсе разладилась, да и с работой как-то не задалось, а тут я вся такая свободная и компанейская! – Великая затрясла головой. – Ты не подумай, между нами ничего не было! Ну, сначала! Я даже пыталась найти другое жильё. С бабусей мы проживали комфортно, а вот с появлением на общей жилплощади мужика, появилось стеснение. Они семья, а кто я, сибирская чужачка! Я уже угол нашла на соседней улице, и чемодан собрала, как бабуся приказала долго жить. Ушла тихо, без вызовов скорой помощи, врачей и носилок. Просто утром не проснулась. Вот тут сын попросил оказать помощь с похоронами. А следом поминки, так мы и снюхались в печали по почившей бабке! Через несколько дней я ему толкую, что без денег и без работы мы долго не протянем. От хозяйки долгов не осталось, но и прибыли ждать неоткуда – пенсионная струйка иссякла. Сын хозяйский, несмотря на крепкое телосложение, на поиски работы не кинулся, а я каждое утро отправлялась по адресам к работодателям. Как-то возвращаюсь, а он встречает радостный. Оказывается, мужик перерыл всю квартиру и нашёл старушкину заначку. Ну, как не прогулять! Дня три мы веселились. Ушла я за очередной добавкой и уже не помню, что так меня задержало, только когда вернулась, возле подъезда стояла пожарная машина. Сожитель мой сгорел в квартире! Обуглился до головешки! В пожаре, а потом и от воды, которой тушили пожарники, пропали документы и вещи. Так я казалась на улице. Сначала пыталась примкнуть к другим бездомным, но там свои законы и порядки. Одной тяжелее выжить на улице, зато живая!

–Ты воровала? – Елизавета задала вопрос неожиданно для самой себя.

– В смысле? – женщина прищурила глаза, стараясь в полумраке разглядеть выражение лица гостьи.

– Как ты выдерживаешь? Холодно, всё время хочется есть?

– Трудно было первое время, потом постепенно привыкла. Возле контейнеров можно много чего найти и одежду старую, и обувь. Продукты, правда, перестали выбрасывать, зато возле крупных супермаркетов всегда разживёшься просрочкой, да хорошо подкармливают волонтёры. Иногда к вокзалам даже медицинская машина приезжает, ребята молодые, студенты оказывают первую помощь. Неплохо подкармливают в храмах, но я туда редко хожу, стыдно немытой перед Богом представать, да молитвы не знаю, и милостыню просить неловко, – Александра притихла на несколько секунд. – Человек может привыкнуть к любым условиям, и со дна на небе видна радуга и звёзды.

– Да ты философ! – Заболоцкую позабавили рассуждения бомжовки.

– Жизнь заставила ко всему относиться со смирением, – Великая что-то прошептала про себя одними губами и опустила голову. – Воровать приходилось. Раз на кассе охранник поймал с упаковкой конфет желейных, так отходил, что в эту «Пятёрочку» я больше не ногой! Пару раз тырила булочки в кондитерской рядом, продавцы заметили, но никто не тронул, наоборот, сами стали давать выпечку, что не продали за день, втихаря от хозяина, но такое случалось не часто. Милосердных и сердобольных больше, чем тех, кто норовит пнуть и прогнать!

Бездомная замолчала, углубившись в свои невесёлые мысли, даже ножками перестала дрыгать. Лиза поднялась и огляделась, ей невероятно хотелось: есть, пить, а ещё больше, скинуть с себя грязную одежду. Она брезгливо передёрнула плечами и мотнула головой:

– Пошли, пока доберёмся, сумерки спустятся. Сидеть здесь, сил больше нет! – Заболоцкая шагнула к двери и оглянулась на новую знакомую, которая не двинулась со своего места. – Ну, ты идёшь?

– Пошли, – диван скрипнул. – Провожу, раз обещала.

***