Гром 1. Адаптант

– Мой генералиссимус, только что зарегистрирован сигнал бедствия. Экспресс анализ его характера позволяет предполагать, что это малое спасательное средство. По уточненным данным с вероятностью девяносто пять процентов это гибернационная капсула арварцев.

– Ну и что? – раздвоенный язык несколько раз прошелся по щекам разумного ящера, что свидетельствовало о крайней степени недовольства. – Прикажешь все бросить и лететь спасать очередную черножопую обезьяну? Кажется, эти животные послужили Сеятелям материалом для создания человеческих рас? – И уже в более спокойном тоне добавил: – Только для этих нашлась с особым цветом под хвостом.

– Ты как всегда прав насчет обезьян, мой генералиссимус. Но параграф пятый Кодекса…

– Заткни пасть! – вновь рассердился шенго. – Знаю эти дурацкие правила и последствия их неисполнения. Готовь «Шеенну».

– Все готово, – без малейшей обиды в голосе произнес Искин. За долгие годы общения он привык относиться философски к все учащающимся вспышкам неконтролируемого гнева хозяина.

Покинув удобный ложемент, ящер зашипел от боли. Несмотря на долгую жизнь, шенго не бессмертные существа. Шиши чувствовал, что срок очередного перерождения близок. Об этом однозначно свидетельствовала все усиливающаяся боль во всем его до сих пор еще могучем теле. Лечебные сеансы в капсуле медицинского блока давали лишь краткую передышку. Какое-то время он чувствовал себя практически здоровым. Затем боль возвращалась. И период хорошего самочувствия с каждым разом сокращался.

Чтобы достичь системы, из которой был послан сигнал бедствия, быстроходной и хорошо вооруженной яхте, названной в честь одной из самых любимых самок его некогда многочисленного гарема, потребовалось три прыжка и сорок стандартных часов.

Беглое сканирование пространства позволило корабельному Искину в кратчайшие сроки восстановить картину произошедших здесь событий. Случилось так, что в промежуточной системе одновременно оказались два корабля. Рейдер тяжелого класса арварцев и аналогичный по техническим характеристикам представитель братства вольных корсаров. Иными словами, рабовладелец и пират. Оба были настроены решительно и в непродолжительной, но отчаянной схватке основательно размолотили друг друга.

Источником сигнала бедствия действительно оказалась стандартная гибернационная капсула, единственная уцелевшая из двух дюжин обесточенных и разбитых в хлам подобных устройств, болтающихся в куче обломков. В них арварцы перевозили особо ценное «мясо». «Мясом» рабовладельцы называли захваченных на «диких» планетах аборигенов, коих ждала незавидная рабская доля.

Менее ценное с точки зрения рабовладельцев «мясо» частью находилось в трюмах, частью плавало за бортом. Теперь без должного ухода и поддержания тел в определенных физико-химических условиях это было просто изрядно промороженное и провяленное вакуумом человеческое мясо без малейшей возможности возврата к жизни.

Каким-то непостижимо чудесным образом именно этой капсуле повезло не попасть под удары ЭМИ оружия, а также избежать поражения от кинетических снарядов разгонных орудий и лазерных турелей.

Вскоре трехметровое яйцо было выловлено грузовыми роботами, установлено в трюме яхты и подключено к внутренней энергосистеме корабля. Ресурс автономного блока питания был на последнем издыхании. Тому, кто находился под воздействием гибернационного поля повезло еще и в том, что древний отшельник не наплевал на соответствующие правила, обязывающие всех граждан Содружества оказывать всю от них зависящую помощь терпящим бедствие космическим судам и поспешил ему на помощь.

– Значит «мясо», – вглядываясь в собственное искаженное отражение в черной глянцевой глубине яйца, задумчиво произнес Шиши Ха Ро, – ну что ж, посмотрим, что это за «мясо», – и обратившись к Искину корабля, скомандовал: – Курс домой!

Глава 1

– Андруха, греби сюдой, курнем и покалякаем! – Не успел я еще толком выйти на палубу, как меня окликнул из курилки хрипловатый голос старшего механика Бронислава Семеныча Редько или просто Сэмэныча. Мужчина лет под сорок пять, крепкий коренастый, на полторы головы ниже моих метр девяносто. В курилке он был один, и ему явно было скучно.

– Ща, Сэмэныч, пузырьки отнесу к лебедке. Ночью станция.

Подтренькивая стеклянными бутыльками для отбора проб воды в деревянном ящике с ручкой, я направился к гидрологической лебедке. Гремящее из динамика, установленого на штурманской рубке бравурное «И снится нам не рокот космодрома…» поневоле заставляло перейти чуть ли не на строевой шаг.