Гром над Араратом

Понтийские крепости Кабира, Газиура, Команы, Зела, Дадасы и другие стояли на подступах к одной из столиц Понтийского царства Амасии, которая раньше была резиденцией царей и главным сосредоточением мудрости государства, а сейчас в ней располагался римский гарнизон – легион Сорнатия. Город Амасия, возвышавшийся на левом берегу реки Ирис и известный как дом мыслителей, поэтов и писателей, был разграблен, но не разрушен, и его население, приняв римские порядки, жило новой, но спокойной жизнью. А вот в крепостях, окружавших Амасию, среди невысоких гор и живописных долин, тихих рек и топких болот, жизнь бурлила: одну крепость захватили римляне, другую – войска Митридата, третья без конца переходила из рук в руки, четвертая захватывалась, освобождалась, оборонялась и разрушалась каждый день, и это соперничество в конце концов должно было неизбежно привести к кровавой развязке, наступление которой было вопросом времени, и даже маленькой крепости Зела удалось войти в мировую историю: у ее стен произошла знаменитая битва.

Фабий Адриан, считая крепость Кабира недостаточно укрепленной, вместе с остатками легиона, не дождавшись Триария, самовольно оставил ее и перебрался в недалеко расположенную крепость Евпатория, Гай Триарий, захватив плохо укрепленную крепость Газиура, мечтал в одночасье прославиться, обдумывая новый план битвы и пленения Митридата, а легат Сорнатий сидел со своими солдатами в Амасии, предаваясь любимому занятию – чтению книг, и пассивно ждал распоряжений от Триария, которого теперь назначили старшим.

Была ночь, светила луна, река равнодушно катила свои воды мимо крепости Газиура, ночная стража со стены зорко следила за окрестностями, а легат Триарий сидел за картой и ломал голову, как разгромить Митридата. В комнату быстро вошел его помощник, военный трибун, с донесением:

– Легат, разведчики доносят, что Митридат осадил крепость Дадасы.

Триарий оживился:

– Это та самая крепость, в которую свезли трофеи?

– Да, в ней много ценностей, готовых для отправки в Рим. Наш гарнизон в ней долго не устоит.

Честолюбивый Гай Валерий Триарий увидел новый шанс отличиться.

– Мы незаметно окружим войска понтийского царя, осадившего Дадасы, и ударим сразу с трех сторон. Мы добудем себе победу! Выступаем! Подготовь приказ Сорнатию и Фабию идти на Дадасы!

Весть о выступлении разнеслась по легиону Триария быстро, и солдаты, просидевшие в тылу всю войну, теперь рвались в бой, взволнованно передавая из уст в уста:

– Наше имущество, предназначенное для отправки в Италию, под угрозой. Выход один – дать сражение!

Легион двинулся к крепости Дадасы, которую с трудом удерживал небольшой римский гарнизон. У крепости Зела римляне стали лагерем, туда же пришли легионы Сорнатия и Фабия и также, разбив лагеря, готовились к сражению. Митридат, получив от своей разведки известие о скоплении противника в районе Зелы, распорядился:

– Олфак, оставить у крепости Дадасы сторожевой отряд пехоты и лучников, а войска готовить к бою.

– Понял, государь!

Ночь прошла спокойно, но с восходом солнца оба войска начали строится в боевые порядки. На холме высилась крепость Зела, а под холмом, в долине, две мощные армии стояли напротив друг друга – по пятнадцать тысяч человек с каждой стороны.

Перед строем римлян на коне скакал Триарий в красном плаще:

– Мы и раньше наносили поражение войскам Митридата, и сегодня мы победим!

Легионеры в предвкушении легкой победы кричали:

– Victoria aut morte![34]

Перед строем понтийцев, армян и еще десятка наций Востока Митридат в пурпурном плаще, скача на коне, провозглашал:

– Я сам поведу вас в бой! Мы освободим свою землю! Свобода или смерть!

Армия в восторге закричала:

– Митридат! Митридат! Митридат!

Эхо боевого клича каждого из войск многократно отразилось от холмов и стен крепости, превратив слова о смерти в гулкий рев. По сигналу трубы римляне начали движение вперед, на врага, которого надо опрокинуть, рубить и уничтожить, подбадривая себя боевым кличем и ускоряя шаг. Пехота царя Митридата, состоящая из ветеранов войн, крестьянского ополчения и получивших свободу рабов, воодушевленная царем, готова была безжалостно разнести в клочья что угодно. Две массы войск неудержимо неслись навстречу друг другу, как две снежные лавины в горах. Метнув пилумы, воины обнажили мечи и пошли в атаку.