Гром над Араратом

– Я полагаю, – сказал Цезарь, – Тигран разумный человек и понимает, что борьба с ненавистным ему Римом бесперспективна. Он, конечно, может сплотить азиатов в рамках общей борьбы с расширением зоны влияния Рима и нанести нам существенный ущерб, но он этого не сделает. На днях я встречался с посланником Тиграна, его братом Гурасом, и он меня заверил, что армянский царь больше склоняется к идее добродетели, хочет быть нашим другом и строить мир во имя процветания своего народа.

– Это другое дело, – сказал Помпей. – Такой правитель достоин моего уважения!

Раздутое самомнение Помпея, который верил в свою исключительность, укрепляло в мысли, что все враги склонят перед ним голову при одном упоминании его имени.

– Несомненно, мой друг. – Цицерон решил разрядить обстановку. – Мы, государственные и военные деятели, должны обеспечить римскому народу самые главные блага – мир, спокойствие и досуг! – сказал Цицерон.

– У римских граждан есть страх за деньги, вложенные в восточные предприятия, – напомнил Манилий.

– Страх надо развеять! – Цицерон говорил твердо. – Лучшие люди государства должны объединиться, чтобы Помпей получил войну с Митридатом.

– Мы проведем через народное собрание закон, по которому он получит главное командование, – сказал Домиций. – Конечно, с целью скорейшего завершения войны.

– Да, – сказал Манилий, – Помпей должен получить чрезвычайную власть в этой войне!

– Но сначала трибун Габиний проведет через народное собрание свой закон «Помпей против пиратов», чтобы Гней Помпей получил обширные полномочия, деньги, армию и флот. – Домиций говорил со знанием дела.

– Как я понимаю, Лукулл лишится провинций и полномочий? – спросил Цезарь.

– Да, Юлий, это так, – ответил Домиций. – Верховное начальство в Вифинии и Понте будет сразу же передано консулу текущего года Глабриону, который выступит в роли преемника Лукулла до прихода Помпея.

– Манилий, ты должен очень постараться! – воскликнул Цезарь. – Помпей достоин этого! Что же касается армянского царя, надо признать, он обладает большим военным талантом. Мы недооценивали его из-за традиционного римского консерватизма. Мы всегда подчеркиваем достоинства римлян и отсутствие таковых у противника.

– Я тоже отдаю должное армянскому царю. – Помпей, отпивая вино из александрийского стеклянного бокала, уже произносил то, что внушил ему Цезарь. – Я хочу видеть его другом и союзником римского народа. Нам нужен именно такой союзник, который сможет держать в повиновении восточных варваров.

– И все же… – не унимался Домиций, но его перебил Цицерон, который встал и торжественно объявил:

– Я подготовлю речь в сенате и назову ее «О назначении Гнея Помпея полководцем», в которой поддержу законопроект Манилия о предоставлении тебе, Помпей, неограниченных полномочий в борьбе с понтийский царем Митридатом. – Он посмотрел на своих гостей, будто перед ним сенаторы, и с пафосом произнес: – Крупные собственники, вы не боитесь за свое богатство? Вот он, бескорыстный и честный полководец, верный своему слову, гуманный и авторитетный, обаятельный и талантливый. Ему покровительствует Фортуна, а сенат ему дважды разрешал триумф. Новая война с Митридатом несет огромные опасности и финансовые убытки, которые могут быть следствием непрочности положения восточных провинций. Войну надо довести до конца, ее предмет – завещанная нам предками слава римского народа. Если мы не утвердим Помпея, будет финансовый крах и угроза восстания рабов! Постарайтесь же вдуматься в настроение плательщиков податей, акционеров и откупщиков, когда они видят, что вблизи них стоят два царя, Тигран и Митридат, с громадными войсками, угрожающими их предприятиям, им самим и их рабам! – Цицерон остановился, вышел из образа и сказал: – И так далее. Речь на два часа. Каково!

Все слушали затаив дыхание. Послышались недружные возгласы одобрения. Вдруг прозвучал голос Помпея:

– Я хочу получить право самостоятельно объявлять войну и заключать мир без указаний из Рима!

Все внимательно посмотрели на него раскрыв рты. Домиций быстро проявил находчивость:

– А что, это тоже в интересах Рима!

– Когда гремит оружие, законы молчат! – произнес Цицерон.

Глава 65

В Арташате, столице Великой Армении, ночь спустилась на город.

Был праздник, который назначил царь Тигран в честь военной победы, и жители получили возможность отдохнуть, забыть о жизненных трудностях, выпить лучшее вино, отведать праздничную пищу, попеть и потанцевать. В храмах уже прошли молебны, жрецы провели священные ритуалы, богам принесли жертвы, а теперь начались народные гуляния и театральные представления: после пережитого ужаса, вызванного войной, народ и правители хотели одного – снять ожесточение.

На площади перед храмом Арамазда, великодушного и гостеприимного бога армян, собралось большое количество людей. Пожертвования ему распределялись между бедняками, а гостей угощали хлебом и вином. Здесь встретились три друга – Аргам, виноторговец в Азии, Баграм, содержатель гостиниц по всей Армении, и Паруйр, продавец армянских абрикосов по всему миру.