Гром небесный. Дерево, увитое плющом. Терновая обитель

– Благодарю, дитя мое, – сказала сестра Луиза и, глядя в сторону, добавила с легкой дрожью в голосе: – А что до нашего разговора, забудь о нем. Я не должна была слушать тебя. Ты слишком потрясена, и, поверь, я сочувствую твоему горю. Ведь ты и думать не думала ни о чем таком, и вдруг эта ужасная новость… – Она помедлила немного. – И может быть, ее преподнесли тебе без должной деликатности. Тебе надо отвлечься, выспаться. К утру все твои сомнения исчезнут сами собой.

– Возможно.

Сестра Луиза с возросшей уверенностью погладила руку девушки.

– Это большое несчастье, – продолжала она, – ты сильно огорчена и пока не в состоянии смириться со смертью кузины. Но завтра, поверь, завтра тебе станет легче.

– Утро вечера мудренее, – произнесла Дженнифер слегка сдавленным голосом.

Монахиня огорченно взглянула на нее. Дженнифер, спохватившись, погладила руку старушки.

– Простите меня, – сказала она, заставляя себя улыбнуться. – Вы абсолютно правы, сестра. Я в ужасном состоянии. Все это глупости. Конечно, всему есть свое объяснение. Будем надеяться, что завтра…

Сестра Луиза ухватилась за это слово, точно оно было волшебное:

– Завтра. Именно, завтра. А пока возвращайся в отель. Хорошенько поужинай да выпей винца, чтобы покрепче уснуть. Ну а если к утру твои тревоги не развеются, приходи к нам. Нам нечего скрывать!

Она улыбнулась, представив себе, насколько смехотворны все подозрения. Дженни тоже улыбнулась, а старушка, уже серьезно, добавила:

– Завтра вся эта неразбериха кончится, донья Франциска и Селеста будут рады рассказать тебе все, что знают.

Улыбка сошла с лица Дженни. Она торопливо сказала:

– Вы не расскажете им, чего я тут наговорила? Я была сама не своя. Все это глупости. Пожалуйста, простите меня, и забудем об этом.

– Все забыто, – твердо сказала сестра Луиза. – Не волнуйся, девочка, я ничего не скажу. – Она с некоторым беспокойством взглянула на Дженнифер. – И помни, если возникнут новые проблемы, надо обращаться к кому следует, к матери настоятельнице! В любом случае тебе стоит повидать ее!

– Да-да. Обязательно. Я непременно зайду поговорить с ней.

– Правильно. И все сразу станет на свои места. Ну, мне надо поторапливаться, иначе опоздаю к мессе. – Она по-приятельски подмигнула Дженнифер. – Ты, наверное, считаешь меня старой грешницей, которая только и делает, что копается в саду да в огороде. Но на самом деле по числу земных поклонов я давно обогнала всех праведниц. А если и наговорила тут чего-то в сердцах, то забудь об этом.

Дженнифер ответила монашке ее же словами:

– Все забыто.

– Храни тебя Бог, девочка! Найдешь сама дорогу?

– Думаю, да, благодарю вас.

– Тогда я с тобой прощаюсь. Au revoir, mon enfant[9].

– Au revoir, ma soeur[10].

Монашка скрылась за чугунным кружевом садовой калитки, оставив Дженнифер одну на кладбище.

Она медлила, окидывая взглядом убранную синими горечавками могилу, но в этот момент дверца во внешней стене монастыря отворилась и в нее проскользнула девушка. Она аккуратно закрыла дверь, обернулась и, увидев Дженнифер, замерла на месте. Она учащенно дышала, хватая ртом воздух, как после быстрого бега. Это была юная и очень симпатичная смуглянка, ее изящная грация угадывалась даже под вылинявшей синью мешковатого сиротского наряда. Щеки девушки пылали, волосы свободно раскинулись по плечам, точно ветер, играя, распустил их. В руках ее был букет цветов.

Она постояла, неуверенно глядя на Дженнифер, потом быстро прошла по дорожке и присела у свежей могилы. Вытащив из вазочки слегка увядшие цветы, она торопливо начала пристраивать на их место свежие.

– Ты Селеста?

Девушка смущенно подняла глаза и кивнула.

– Я кузина мадам Ламартин, – сказала Дженнифер, – и приехала к ней в гости. Мне только что сообщили о ее смерти. Сестра Луиза рассказала, что ты ухаживала за ней. Я очень тебе благодарна.

Селеста выпрямилась, оторвавшись от своего занятия, и удивленно посмотрела на Дженнифер.

– Кузина? – Печаль и недоумение смешались в ее взгляде. – Мне… Мне очень жаль вас, мадам. Наверное, ужасно узнать… услышать, что… Мне искренне жаль.

– Да, действительно ужасно, – сказала Дженнифер.

Она следила за девушкой, но красивые глаза Селесты не выражали ничего, кроме жалости и нарастающей озабоченности.

– Я не знала, что у мадам Ламартин есть кузина, – сказала Селеста. – Если бы мы знали, что у нее есть родственники…

– Вы бы, несомненно, известили их о ее болезни или, по крайней мере, о смерти? – мягко закончила Дженнифер.

– Ну конечно! – воскликнула Селеста. Она тряхнула головой, отбрасывая назад упавшую прядь волос, и внимательно посмотрела на Дженнифер. – Как странно, мадам, что она не сказала нам о вас.

– Да, да. Очень странно. Особенно, Селеста, если учесть, что она, видимо, была в состоянии вспомнить о нас.

Девушка согласно кивнула:

– Да, несколько раз ей становилось лучше, она даже разговаривала с нами. Да, в самом деле, ведь ее спрашивали, не хочет ли она сообщить о себе кому-нибудь.

– Правда? – мягко сказала Дженнифер.