Гром небесный. Дерево, увитое плющом. Терновая обитель

– Послушай, – рассудительно начал Стивен, – не надо так волноваться. Теперь ты здесь, и все очень легко выяснить.

Дженнифер допила ликер и поднялась:

– Да, конечно. Я как раз и собиралась к ней.

Она произнесла это таким решительным тоном, что Стивен не удержался от насмешки:

– Чтобы посягнуть на ее свободу?

– Разумеется, если смогу. – Она встретилась с ним взглядом и рассмеялась. – Почему бы и нет?

– Дженнифер против Священной Римской церкви? Действительно, почему бы и нет? Но как на это посмотрит коллегия кардиналов?

– Это уж их проблемы, – невозмутимо сказала Дженни, забирая сумочку и направляясь к выходу. – Меня волнует только Джиллиан.

Образ миссис Силвер вдруг отчетливо промелькнул перед глазами Стивена, он усмехнулся и последовал за Дженнифер.

Они вышли из городка и начали подниматься в горы. Тропинка вилась вдоль долины реки Гав-д’Орсо. Домики позади них погружались в залитую солнцем впадину; за белой лентой дороги, точно брошенные в беспорядке игрушки, пестрели разноцветные крыши, церковный шпиль и горбатый мостик.

День выдался чудесный. Тропа бежала, петляя по склону то в одну, то в другую сторону. Справа круто спускались к реке зеленеющие луга, на другом берегу поднимались горные пастбища, где, тихо позвякивая колокольчиками, паслись небольшие стада. Но вот дорога повернула к югу, и впереди предстали далекие сине-зеленые кручи могучего кряжа, перегораживающего чашу долины. Поросшие сосновым лесом ярко освещенные склоны взмывали к гребням еще более далеких, задевающих небеса вершин. Ветер гнал вереницу легких облаков, вдали под солнцем белели пятна ослепительного снега, по которым пробегали их легкие тени, а за ними, вдалеке, совсем уже нереально проступали островерхие очертания гор.

Долина Гроз, как оказалось, была не так уж далеко. Она начиналась на Испанском кряже и сбегала к северу узким зеленым ущельем, несущим бурные ледниковые воды. Этот малый поток, Пти-Гав, сливался с водами Гав-д’Орсо в трех милях от Гаварни.

– Вот мы и на месте. Это и есть долина Гроз, – сказал Стивен. – Монастырь прямо за тем поворотом. – Он посмотрел на Дженнифер. – Может быть, тебе хочется дальше идти одной?

– Да, пожалуй. Спасибо за все, Стивен.

– Рад был услужить вам, – церемонно произнес он и улыбнулся. – Увидимся вечером.

Дженнифер свернула на тропу, ведущую в небольшую соседнюю долину. Неспешно продолжая путь, она достигла поворота и слева, немного впереди, увидела высокие белые стены монастыря, прилепившегося к подножию горного склона. В обрамлении сосен ярко белела на солнце стройная башенка. В тот самый момент, когда Дженни поняла, что это церковь, порыв ветра донес до нее серебристый колокольный звон и терпкий аромат богородицыной травки, или, проще сказать, тимьяна.

Она улыбалась, откинув назад голову и вслушиваясь в эти чистые всепроникающие звуки, все ее существо затрепетало, охваченное пылким восторгом. Но постепенно красота этого благовеста, разносящегося в таком странном, диковатом месте, вызвала иное ощущение – Дженни словно грезила наяву, наслаждаясь и одновременно страшась чего-то. Дело, по которому она приехала сюда, казалось, вдруг потеряло значимость в этом возвышенном приюте колокольных звонов и плеска воды. У Джиллиан не могло быть ничего общего с этими старыми белыми стенами, поднимавшимися над вершинами соснового бора. Даже в Бордо Джиллиан выделялась своей внешностью среди француженок, а уж вообразить ее здесь… Вообразить стройную белокурую Джиллиан с глазами цвета нортумберлендского неба уединившейся в тиши долины Гроз, в монастыре… Нет, это абсолютно невозможно. Чтобы Джиллиан навеки похоронила себя в этой пустынной, дикой долине…

Дженнифер остановилась в нерешительности, глядя на отдаленные монастырские стены, словно то были стены мрачной тюрьмы или зачарованного замка, а возможно, и сама Башня Смерти в окружении стражников – скалистых гор. И она явилась, подобно возмущенному завоевателю, чтобы отвоевать Джиллиан… одна. Совсем одна. Даже слова в этом диком ущелье звучали холодно и печально.

По спине пробежал холодок, словно пролетевшая птица на мгновение закрыла солнце темным крылом. Она быстро огляделась вокруг с каким-то дурным предчувствием и мысленно выругала себя за это. Горы, казалось, притаились. Солнце немилосердно палило, и над пустынной долиной замерло все, кроме бурлящего пенного потока, отдаленных колокольных звонов да глухих ударов ее собственного сердца…

Вдруг сквозь шум воды она уловила звуки, не совпадающие с ударами сердца. Они неуклонно нарастали – accelerando[7] – и раздавались откуда-то сверху. Ее охватило волнение и смутная тревога. Очевидно, в незапамятные времена так же чувствовали себя наши предки, для которых конский топот всегда означал опасность.

Стук копыт становился все четче и звонче и наконец вырвался из зарослей вместе с тремя гнедыми лошадьми, несущимися вперед с развевающимися гривами и вытянутыми шеями.