Гром победы

— Это еще не все, ваша светлость, — поправил его я.

— В этом рельсе надо еще шесть отверстий просверлить. Но это уже на холодную.

— Какие мелочи, право слово… — отмахнулся от меня глава имперского правительства.

— Вы даже не представляете что вы сделали для империи. Империя — это дороги. Главные дороги — железные, так как они круглогодичные и всепогодные. Ваш завод резко приближает нас к будущему. К индустриальному укладу экономики. Вы понимаете, о чем я говорю? И развернувшись, пошел к выходу, ни на секунду не усомнившись, что все мы обязательно последуем за ним.

— Понимаю, ваша светлость, — крикнул я уже в спину всесильному князю, сквозь звон нового блюма уроненного на катки прокатного стана.

— Но и нас и на реке навигация круглогодичная.

— В империи есть еще и север, молодой человек. Впрочем, кому я это говорю, вы там воевали. Вся свита и князя и моя вышли на осеннее солнце после полутемного цеха. Глазам стало больно и все дружно зажмурились.

— Хорошо тут у вас, — князь протер лысую голову клетчатым платком.

— А у нас в Химери уже желтый лист падает. Дожди противные. Когда вы сможете распрастранить это ваш опыт на всю империю? — Только после того как я поставлю здесь десятую печь. Но для этого требуется, чтобы весь уголь с Тевакуля и весь известняк из Шора шел только к нам. Тогда я смогу дать шестьсот тонн стали в сутки. А вот после того я буду готов строить такие печи по заказам, ваша светлость. На коммерческой основе.

— Губа у вас не дура, молодой человек, — повернулся ко мне князь и почесал верхнюю губу большим пальцем правой руки.

— Но так и быть. Тевакуль и Шор ваши. На коммерческой основе поставок. И ехидно усмехнулся.

— Я на другое и не рассчитывал, ваше сиятельство, — ответил я и соврал. Рассчитывал, еще как рассчитывал. Но язык мой — враг мой. Ну что мне стоило просто пообещать… Пока… Не оговаривая окончательных условий. Глядишь и угольный разрез бы упал мне, по крайней мере, в концессию. Впрочем, и так хорошо. В Тевакуле на открытых карьерах уголь и так самый дешевый в стране. А баржи у меня свои. Была бы концессия я бы туда еще и техники подбросил бы. А теперь бульдозеры и экскаваторы им пойдут только на коммерческих условиях. Хотя есть идея пропихнуть лизинг через «Бадон банк». Здесь такого еще не знают.

— Прекрасно видеть такого молодого, но уже все понимающего человека. Побольше бы нам таких, — похвалил меня князь и вынув новомодные золотые часы плоской луковичкой с циферблатом под стеклом без крышки, напомнил.

— Однако, пока бы нам и пообедать. Где кормить нас будете? Это уже персонально ко мне как к принимающей стороне.

— В ресторане отеля «Экспресс» только вас и ждут, ваше сиятельство. Но можно накрыть и в Малом каминном зале, если вы желаете обедать в узком кругу.

— Тогда пусть накроют у камина. В большом зале поесть спокойно не дадут. Надеюсь, вы обедаете со мной, ваше превосходительство? — Как прикажете, ваше сиятельство, — поклонился я. Тут подали коляски и, рассевшись в них по чинам, покатили на вокзальную площадь. Фотографы и корреспонденты газет остались ждать своей очереди у цеховых ворот. Сегодня мы все говорили речи, резали красную ленточку и пускали «первый слиток» через блюминг и рельсопрокатный стан. На самом деле рельсы мы катали уже неделю, но первые четыре дня ушли на отладку оборудования и выверку режимов подогревательной печи. А первому дню Промышленного съезда империи я специально подгадал «пуск» рельсопрокатного стана. Начальство это любит. Так что торжественная часть открытия основного мероприятия не запланировано для высоких гостей переместилась на послеобеденное время. Ремидий в первые ряды на заводе не лез. Разве что одновременно со мной и Лоефортом перерезал ленточку. А теперь на обед я ехал в герцогской карете.

— Пора тебя, Савва, официально на город ставить, — сказал герцог, когда карета тронулась.

— Только не это, ваша светлость. Только не градоначальником, — взмолился я.

— Каким градоначальником? — удивился Ремидий.

— Градоначальника ты здесь сам будешь ставить. Отныне ты в Калуге мой наместник, — заявил герцог и передал мне кожаный тубус. Внутри была хартия о наделении меня в городе Калуге и принадлежащем ему округе полноправным наместником герцога. В конце рескрипта звучала самая главная фраза «и все распоряжения наместника исполняются так, как будто бы это я сказал».

— Прокурор подчиняется мне? — только и спросил.

— И прокурор, и судья, и полиция, и все остальные гражданские и военные чиновники в городе Калуге и его округе, — заверил меня герцог.

— Так что поздравляю тебя действительным статским советником.

— А чин-то зачем? — удивился я.

— Я, конечно, польщен, но… — Это чтобы тебя князь к себе в Химери не переманил, — усмехнулся герцог в свои седые «буденовские» усы. Герцог помолчал немного, глядя в окно кареты на проплывающий индустриальный пейзаж, потом сказал то, что его видно занимало последнее время.

— Ты опять на войну собрался, я погляжу, — не столько спросил, сколько утвердил Ремидий.

— Вроде нет.