Гром победы, раздавайся!

– Ура-а! – поддержали командира четыре десятка егерей. Этот небольшой отряд, пришедший на помощь четвертой роте в самый критический момент боя, укрепил оборону всего левого фланга и дал подготовиться к атаке двум сотням егерей под командой подполковника Милорадовича. Орудуя штыком и прикладом, Лешка услышал за своей спиной топот множества ног. Грянул воинственный русский клич, и турки дрогнули. Теперь и с левого фланга, преследуемые егерями, они бежали прочь в степь.

– Господин полковник, на поле боя захвачен флаг алая и шесть отрядных бунчуков! – докладывал Егорову главный квартирмейстер. – Наши потери – девятнадцать человек, и еще двадцать семь раненых. Все в основном из четвертой роты первого батальона. Капитан-поручик Рожков и сам в руку ранен, но, однако же, остался в строю!

– Да, я видел, – кивнул Алексей. – Сумели мы все-таки отбиться! А ведь чуть не дожали нас турки на левом фланге, Сергей! Не смогли оценить потери неприятеля?

– Сотни четыре они точно сейчас потеряли, а может, и того больше, – пожал плечами Гусев. – Там сильно пораненных и увечных было много, – кивнул он в сторону степи. – Особенно по самому центру, там, где фугасы рванули. А потом еще и наш сводный батальон своими шеренгами проломился. Половина раненых уж точно помрет, а это еще, небось, сотни две турок.

– Пожалуй, что так, – согласился с премьер-майором Алексей. – Думаю, что на редуты они больше пока что не полезут. Будут теперь обходные пути искать, река-то вон, она совсем рядом. Теперь лишь бы наши конные не оплошали. И все равно все укрепления и завалы перед ними заново поправить, пионерам Шмидта заложить новые фугасы на подходах к редутам. Всех раненых обиходить и снести к лекарям, погибших предать земле, согласно обычаю, с воинскими почестями. Отца Валентина с нами нет, так что сами уж как-нибудь здесь, без него похороним ребят.

* * *

– Ох как бабахает! – напряженно вслушиваясь в звуки дальнего боя, пробормотал Мартын. – Видать, у наших орудия бьют.

– Точно, Федотыч, фальконеты с австрийской пушкой ударили, – согласился с бывалым солдатом Михаил. – А вот, похоже, и до фугасов дело дошло, – заслышав протяжные бабахи, с тревогой в голосе сказал он. – Видать, жаркое дело у батальонов.

– Ничего-о, сдюжат! – протянул уверенно Фрол. – Не отдадут ребятки позицию.

– Конечно, не отдадут, – уверенно произнес Леонтьев. – Слышишь, как они залпами там дружно бьют? Сейчас в штыки поднимутся и отбросят неприятеля от редутов.

Наконец дальняя канонада стихла, и снова стало слышно только лишь журчание воды в реке, плеск рыбы и птичьи крики. Прошло около часа, и издали послышался топот конного отряда.

– Мишка, Леонтьев, свои! Где вы там? – донесся крик до егерей.

– О-о, проверка к нам, начальство линию объезжает! – проворчал Мартын, высмотрев в подъехавших заместителя командира роты.

– Ваше благородие, тут мы! Сторожимся! – отозвался Леонтьев и вышел из-за кустов.

– Молодцы, капрал, все правильно делаете! – похвалил его подпоручик. – Один только ружейный ствол за кустом приметил, – кивнул он в заросли. – Все остальные отменно были скрыты. Так, чтобы вы знали, полк отбил две атаки неприятеля, причинил ему большой урон и стоит на своих позициях крепко. Алексей Петрович предполагает, что более до подхода своей пехоты и артиллерии турки наступать на предмостовые укрепления не будут, а начнут выискивать, где бы им переправиться через реку. Так что, Леонтьев, и вы все, братцы, кто меня сейчас слышит, – кивнул он головой в сторону шевельнувшихся кустов, – усильте свою бдительность и не допустите переправы турок на этот берег! У меня все. Не подведите!

Отряд поручика ускакал дальше, а звено снова оттянулось к самому срезу воды.

– Хороший охфицер, правильный, – негромко сказал Фрол, устраиваясь поудобнее среди ивняка. – И говорит прямо вот так грамотно, аж заслушаешься его. Я один раз такого же барина на ярмарке в Твери слушал, он чегой-то тогда своим господам у суконной лавки антиресное рассказывал. Важный такой сам, голос густой, как у нашего приходского дьяка.

– А чего ты хотел, их благородие из графского рода, а это не шуточки вам, – хмыкнув, проговорил Леонтьев. – Мог бы в гвардию легко пристроиться и на парадах в столицах щеголять, а он, вона, в действующую армию напросился. Сам слышал, как Тимофей Захарович Лужину про это рассказывал.

– Ну да-а, графья – это, конечно, серьезно, согла-асен, – протянул Фрол. – Ну а так-то он молодец, по-пустому не гоняет егерей, если и бранится, то только за дело. Храбрый к тому же, был я с ним в одном деле.

Время неспешно шло за разговорами, а в животе уже подсасывало и бурлило.

– Эх, сейчас бы кашки поесть, – вздохнув, сказал неразговорчивый Ефим, – а то у меня кишка на кишку в атаку с криком идет.

– Да слышим, слышим мы, – усмехнулся Леонтьев. – Перекусим, что ли, братцы, кто чего с собой захватил? Вон за тем кустиком, там, где посуше, и расстилай полог, – кивнул он Ефиму. – А ты, Фрол, покамест за рекой приглядывай, потом мы тебя поменяем.

Разложив на куске парусины нехитрую походную снедь, егеря негромко и степенно беседовали.