Гром среди ясного неба

— Конечно, с удовольствием,— ответил Поль. Робертсон перевернул страницу желтого блокнота,

куда он записал сообщение Поля о том, что миссис Дженкинс страдала болезнью сердца, и уверенным крупным почерком написал вверху новой страницы: «Поль Донован».

— Мы вас посмотрим, как только заполним вашу историю болезни. Между прочим,— объяснил он,— я врач, хотя и прикован к столу, чтобы руководить этим госпиталем.

Далее последовали обычные вопросы, которые Полю задавали в прошлом неоднократно: детские болезни, чем болели родители, аллергия, прививки. Когда эта процедура окончилась, майор спросил как бы между прочим:

— И что вас привело сюда, в Тарсус?

Поль объяснил, что приехал в командировку собрать образцы кое-каких растений и сделать фотоснимки в горах и пустыне.

Майор поднял голову и, как ни странно, проявил неожиданный интерес к его работе. Поля поразила разница между резкостью часового и обаянием этого измученного человека, который его расспрашивал и, казалось, по-настоящему интересовался работой Поля в области экологической адаптации. Поль старался рассказывать покороче, чтобы не испытывать терпения майора. Но майор вел себя так, будто у него было сколько угодно времени и при этом страстный интерес к экологии. Робертсон одобрил работу Поля и даже вдумчиво заметил:

—Это замечательное дело,— сказал он.— Единственный способ привлечь молодежь к науке — дать пищу их воображению, чтобы заинтересовать их с раннего возраста. Ведь нельзя же все время пользоваться учебниками и расчленять этих чертовых речных раков. Я в восторге. Какие образцы вы нашли на прошлой неделе?

Тут Поль уже позабыл о том, что весь город болен и что майор, по всей вероятности, не спал всю ночь. Увлеченный интересом майора, проявленным к его делу, он продолжал говорить, перечисляя образцы и фотографии и при этом уточняя, когда и где их собирал.

— Когда вы в последний раз были в пустыне? — спросил майор.

— В понедельник,— ответил Поль.— Вот тогда я и почувствовал себя плохо. Я вынужден был вернуться раньше обычного.

— А до этого?

— Я выходил за город каждый день,— ответил ему Поль.— Там столько интересного. И всегда старался выходить рано и не возвращаться до шести, то есть до ужина.

— Понятно,— сказал Робертсон.— Значит, под дождь вы не попали? Кажется, он был в пятницу?

— Да,— сказал Поль,— кажется, дождь был в пятницу. И я не вымок. Я находился в пустыне и фотографировал ящерицу. И тут увидел темную грозовую тучу в небе.

— А где это было? — спросил Робертсон.

— В долине Скалл Велли. Это примерно в десяти милях к северу от дороги на Дагуэй.

— Ну что ж,— сказал майор, поднимаясь,— вы нам очень помогли, мистер Донован. Интересно было с вами поговорить. А теперь я бы вас попросил пройти в следующую дверь и повидаться с доктором Бартлетом — он проведет общий осмотр. Думаю, что он попросит вас зайти сегодня вечером, чтобы еще раз быстренько все проверить. Кровяное давление и прочее. Мы за всеми внимательно следим.

Поль поднялся и сказал:

— Конечно, меня еще немножко шатает, но я чувствую себя гораздо лучше, чем в прошлую ночь.

Он повернулся, собираясь уйти, но, подумав, опять посмотрел на Робертсона:

— Майор?

— Да.

— Я могу ходить, не опасаясь, что часовые будут тыкать мне своими автоматами в лицо?

— Конечно,— сказал Робертсон.— Когда доктор Бартлет кончит, попросите кого-нибудь из врачей, чтобы вам выдали именной жетон, и тогда никто вас не побеспокоит.

— Именной жетон? Для чего же?

— Видите ли, мы не знаем точно, какая это инфекция, и не хотим, чтобы она распространялась дальше. Мы временно наложили карантин на город. Солдаты на улице следят за соблюдением карантина.

Тогда это показалось Полю вполне логичным.

10 ЧАСОВ 30 МИНУТ ПО МЕСТНОМУ ЛЕТНЕМУ ВРЕМЕНИ

Поль вышел из палатки полевого госпиталя с новым зеленым именным жетоном, прицепленным к карману футболки. Доктор Бартлет, который его осмотрел, был таким же измученным, как и Робертсон, но после приема он тоже выразил радость по поводу того, что Полю так сильно повезло. Сам Поль не мог этого не понимать. Но, увидев, как за перегородкой на тридцати койках в ряд лежат тяжелобольные, одни с кислородными подушками, другие с капельницами с глюкозой, подвешенными к стойкам, он почувствовал себя виноватым перед этими людьми, хотя и понимал, что это нелогично. Его просто подавило представшее перед ним странное зрелище. От чувства подавленности до необоснованного чувства вины был один шаг. Почему несчастье его миновало? В свою очередь, чувство вины рождало страх. А минует ли в будущем? В конце концов он ведь только гость в Тарсусе. Эта эпидемия могла зародиться прежде, чем он приехал. Может быть, позже он тоже заболеет…