Гром среди ясного неба

Перехватив его взгляд, я на миг задумалась. И тотчас прониклась уверенностью, что Витторио имеет в виду меня, что он раскрыл мой секрет, о котором не подозревал даже Леонардо. Иначе, зачем ему нужно было искать меня и разговаривать со мной в уединенном месте? Ну, конечно же! Чтобы сообщить мне, что ему известна моя тайна! Но как он узнал? Как разгадал мой секрет, благодаря которому я вот уже несколько месяцев оставалась неузнанной среди подмастерьев Леонардо?

Как же Витторио догадался о том, что я не юноша Дино, как я называла себя, а Дельфина делла Фациа, девушка, которая переоделась в мужское платье, чтобы учиться живописи у величайшего мастера Милана и всех соседних провинций?

Я сняла браслет с запястья и сунула его моему другу.

— Скажи мне, что ты никому в этом не признавался, особенно мастеру! — вскричала я, вскочив с земли с проворством, чем вынудила Пио с визгом юркнуть из-под моих ног. — Ты должен знать, что твоя любовь направлена не по адресу. Давай сделаем вид, будто ты никогда не произносил этих глупых мыслей вслух.

— Что ты имеешь в виду, Дино?

Улыбка Витторио сменилась растерянностью. Румянец сошел с его щек, в широко открытых глазах застыло недоумение.

— Что ты такое говоришь? Предлагаешь мне забыть мою любовь к Новелле?

— Новелле? — теперь настал мой черед удивляться. — Кто это такая?

— Дочь прачки Ребекки, — ответил Витторио с несчастным видом и, опустив глаза, принялся задумчиво вертеть в руках браслет. — Она всегда была со мной приветлива, и я подумал… То есть, я надеялся… — Юноша печально покачал головой. Пио, чувствуя его настроение, лизнул его в щеку. Что касается меня, то страх разоблачения моментально улетучился, смытый жаркой волной смущения. Я настолько была поглощена собственными заботами, что сама не заметила, как уверовала в то, что на свете нет ничего важнее, нежели моя маленькая личная драма, вынудившая меня выдавать себя за юношу, одного из подмастерьев Леонардо. И вот теперь своими бездумными словами я обидела моего верного друга Витторио.

Поняв свою оплошность, я тотчас попыталась загладить свою вину и поднять товарищу настроение.

— Не обращай внимания на мои слова, — взмолилась я, снова садясь на траву рядом с ним и ободряюще потрепав его по плечу. — Мне показалось, что ты говоришь об особе более старшего возраста. Я знаю дочь Ребекки, и не раз замечал, как она одаривает тебя теплой улыбкой, когда ты не видишь.

— Правда? — улыбнулся славный Витторио. — Ты думаешь, ей понравится мой браслет?

— Уверен, она сочтет его прекрасным подарком. Возможно, она даже окажет тебе ответную любезность и выстирает твой плащ. Если, конечно, сумеет прежде сбить его долотом с твоей спины.

Этой невинной шуткой — Витторио был известен своей любовью к штукатурке стен — мне удалось вновь вернуть улыбку на лицо моего друга. Я очень хотела верить, что говорю правду о девушке, чье имя никогда раньше не слышала. Впрочем, несколько раз я сталкивалась с ней, когда она шла за матерью, как правило, нагруженная огромной корзиной с бельем.

Это была красивая девушка, примерно тех же лет, что и Витторио, обладавшая грацией античной нимфы. Тонкие черты лица были вполне достойны чести быть запечатленными на фресках Леонардо. Под белым чепцом скрывались непокорные белокурые локоны. Внешне и мой друг, и Новелла неплохо подходили друг другу. Я точно не знаю, обращала ли она когда-нибудь внимание на моего товарища, однако красивый статный подмастерье был бы завидным женихом для девушки столь низкого происхождения.

При этой мысли я насупила брови.

Хотя прачки и стояли в глазах людей ненамного выше продажных женщин, торгующих своим телом, я никогда не понимала, почему их считали скандальными созданиями. Разве прачка не работает тяжело, получая за свой нелегкий труд жалкие гроши? Существуют и более бесчестные способы заработка, чем стирка и переноска тяжелых корзин с мокрым бельем, вес которых под силу далеко не всякому мужчине.

Возможно, их недостойная репутация не более чем следствие того нелепого воззрения, будто они имеют дело с мужской одеждой, и трогают ткань, которая соприкасается с интимными частями мужского тела. Или, возможно, была другая, более суровая причина такого всеобщего осуждения. Дело в том, что женщины-прачки не зависят от мужчин и зарабатывают себе на жизнь сами. И есть лучший способ поставить их на место, нежели очернить их репутацию и постоянно напоминать о том, что в этом мире хозяева — мужчины?

Вскоре хмурое выражение сошло с моего лица. Ни за что не поверю, что Ребекка считает себя ниже мужчины. Крупная чернобровая женщина средних лет с дерзкой улыбкой и обветренными красными руками, столь обычными для прачки, она гордо, как корону, носила свою накрахмаленную белую мантилью. Несколько месяцев назад она обратила на себя мое внимание, когда локтем оттолкнула меня в сторону, чтобы лучше разглядеть тело мертвой женщины. Позднее Ребекка сыграла незначительную роль в расследовании той же подозрительной смерти, которое провел мастер.