Грома бой

Как ни в чем не бывало, беру немного картошки фри. Замечаю, что Жене становится стыдно за своё поведение.

– Прости меня, – она вздыхает, – просто всё как-то навалилось. Обещаешь, что не расскажешь родителям?

Киваю.

– В танцевальной студии оказалось не так здорово, как я думала. Нет, мне очень нравится там, даже несмотря на то, как я выматываюсь. Но мне тяжело находится в этом коллективе. В лучшем случае – меня игнорируют. В худшем – разное бывает. Один раз меня и ещё одну новенькую заперли в туалете. И мы пропустили занятие.

– Надеюсь, тебя там не бьют?

– Нет. Просто всякие мелкие пакости. Плюс к этому, мой партнер меня ненавидит.

– Партнер? – чуть не давлюсь куском курицы.

– Да, мы вместе танцуем в номере. Его зовут Вольнов. Ему шестнадцать, и он кретин. Постоянно издевается надо мной.

– Давай я приду и побью его.

– Саш, не надо, – Женя улыбается, – я просто поделилась с тобой. Я сама справлюсь. К тому же, важнее то, что я хочу танцевать. А всё остальное – ерунда.

– Хорошо, – беру сестру за руку, – но если что – скажи, и я разберусь.

Женя кивает. Улыбаюсь ей.

Оставшееся время до фильма просто ходим по магазинам. Благо, моя сестра – не фанатка шопинга, поэтому большую часть времени мы проводим в книжном. Жене удается уговорить меня купить ей книгу, фильм по которой вышел этим летом – «Голодные игры». Понятия не имею, о чём это.

А уже после кино мы идём домой и через одни наушники слушаем раз за разом заглавную песню только что просмотренного фильма: Adele – Skyfall.

О, наконец-то пятница.

Последний день помучится и всё – выходные. Правда, завтра надо с утра на спецбиологию. А вечером мы семьей поедем в гости. Но это всё равно лучше, чем сидеть на уроках.

Когда прихожу на остановку, Марго уже ждёт меня. Неудивительно. Обычно утро в нашей семье проходит тихо: все собираются по устоявшему режиму, никто никому не мешает.

Но сегодня папа решил сделать что-то полезное. Поэтому с утра пораньше он занял ванную, чтобы пересадить большой фикус из его комнаты. Сначала Женя распсиховалась, они с папой разорались. Потом и мама к ним присоединилась. Затем и я стал опаздывать из-за толкучки в ванной. Но фикус был пересажен.

Гребанный фикус.

– Доброе утро, – Марго целует меня в губы, поправляет мою шапку, – ты чего такая хмурая жопа?

– Утро не задалось. Вся семья на уши встала из-за гребанного фикуса.

– Фикуса?

– Забей.

Мы решаем пройтись пешком – время ещё есть, а толкаться в трамвае не хочется. Марго рассказывает мне, что к ней вчера двоюродный брат приехал, она нянчилась с маленькой племянницей, они вместе смотрели диснеевского «Геркулеса» и бла-бла-бла. Марго говорит что-то про песню главной героини, но я уже совсем не слушаю.

– Саш, ты когда-нибудь думал о нашем будущем? – спрашивает Марго.

– Что?

Я расслышал вопрос, но не понял, к чему он.

– О будущем, – повторяет Марго.

– Ну, конечно, думал.

– И как ты его видишь?

Усмехаюсь.

– Мне кажется, жизнь особо не поменяется в ближайший век. Будут, конечно, новые технологии, но они будут только улучшением старых. Вот подумай: в начале двадцатого века, да и ближе к концу тоже, все представляли, что к 2012 году мы будем летать на машинах, покорим Марс и другие планеты. А в принципе, мы живем так же, как и сто лет назад.

Марго смотрит на меня. И начинает смеяться. Но не весело, а как-то снисходительно.

– Понятно всё с тобой, Громов, – она хлопает меня по плечу.

А что смешного? Что я такого сказал?

– Ну, а ты как видишь будущее?

– Забей.

Ой, да ну в жопу. Не хочет говорить – не надо. У меня нет настроения, чтобы разбираться, что она там имела в виду.

Мы подходим к трамвайной остановке недалеко от школы. Около неё никого нет. Время поджимает, надо поторопиться.

Вдруг Марго останавливается. Дышит, как будто сильно запыхавшись.

– Ты слышишь это?

– Что?

Марго оглядывается по сторонам. Я прислушиваюсь, но не слышу ничего, кроме шума машин и далекой сирены скорой.

– Нет-нет-нет, – Марго хватает меня за пальто.

– В чём дело?

Не понимаю, что происходит. В одну секунду Марго меняется. Её дыхание становится ещё тяжелее. Лицо застывает. А в глазах то ли страх, то ли ужас.

– Марго?

Ей плохо. Надо что-то делать! Но что? Что я могу?

Да сделай уже хоть что-нибудь!

Подхватываю Марго и усаживаю её на скамейку под крышей остановки. Она обхватывает себя руками, наклонив голову.

– Посмотри на меня, – сажусь перед Марго на корточки, – помнишь, как ты мне говорила? Дыши. Дыши носом.

Марго поднимает на меня взгляд, и я замечаю навернувшиеся слёзы в её глазах. От чего? От боли? Осторожно убираю слезинки большим пальцем. У меня на коже остается чёрная тушь.

– Прости, кажется, я испортил твой макияж.

Не раздумывая, провожу пальцем по своим щекам, оставляя по чёрной полоске, как у Рембо. Я веду себя, как идиот. Неисправимый идиот. Но на лице Марго появляется что-то вроде улыбки.

– Дурак, – выдавливает она из себя.

– Твой дурак, – улыбаюсь, беру её за руки. – Давай. Сделай глубокий вдох. Теперь выдох. Вдох. Выдох. Я рядом. Сейчас тебе станет легче. Только дыши.