Громбелардская легенда

Линез был армектанцем из знаменитого рода, человеком богатым, могущественным и влиятельным. И вот из-за какого-то каприза (не из-за золота же!) он посылал третью экспедицию в Ромого-Коор — Безымянные земли, не без причин звавшиеся Дурным краем… Из этих весьма странных мест, якобы обители спящего в течение многих веков Великого и Величайшего, мало кто из смельчаков сумел вернуться живым. Время там шло иначе, нежели в иных частях Шерера, главное же — там бушевали непонятные, могучие и враждебные силы. Однако Брошенные Предметы, за которые давали невероятные суммы, продолжали вводить в искушение. Амбеген понимал, что, будучи серьезно больным, может быть, и стоит рисковать жизнью ради того, чтобы добыть Листок Счастья, надежно оберегающий от любых болезней. Он даже понимал, что можно стремиться добыть Предметы ради денег. Однако человек столь богатый, как Линез, мог спокойно купить любой Предмет, какой ему требовался; увеличивать же собственное богатство столь рискованным путем было просто нелепо… Два корабля уже пропали; теперь то же самое могло произойти и с этим отрядом воинов. Что же ему все-таки было нужно? По словам Оветена, отцу требовались не один или два Предмета, но немалое их количество. Какова же была цель столь масштабного предприятия?

— В моем возрасте необузданное любопытство — явление редкое, — сказал наконец комендант, — однако, думаю, ты легко меня поймешь. Итак?..

Оветен кивнул в третий раз.

— На самом деле, ваше благородие, здесь нет никакой тайны, как могло бы показаться. Впрочем, даже если бы и была… Отец велел мне сказать тебе правду. Может быть, тебе это покажется странным или даже забавным, но речь идет о… проигранном пари.

Старый комендант изумленно уставился на него.

— Проигранном… пари?

— Именно так.

Амбеген подумал (уже не первый раз), что Громбелард и Армект разделяет бездонная пропасть. Перед ним сидел сын человека, которому приспичило проиграть какое-то пари. Тонули корабли и гибли люди, которых, правда, наверняка никто не заставлял отправляться в путешествие, аза риск платили по-королевски… Сидевший перед ним парень как раз прощался с жизнью (Амбеген в глубине души был в этом почти уверен), но напрасно было искать в нем хотя бы тени сомнений по поводу соображений, которыми руководствовался его отец. Мало того, Амбеген знал кое-что еще, поскольку провел в Армекте немало лет. А именно — что выигравший то самое пари вряд ли обрадовался победе, ибо не ему досталось участвовать в столь прекрасном безумии! Таков был Армект. И армектанцы.

— Ну что ж, господин, — после некоторого раздумья произнес он, стараясь ничем не выдать своих мыслей, — возможно, ты назвал единственную причину, которую я в состоянии понять… Несмотря на то, что я громбелардец… — В конце концов он все же коротко рассмеялся и тут же жестом извинился. — Порой мне неизмеримо жаль, что моя молодость прошла, — добавил он, и в его словах прозвучал намек на то, что прежде и ему случалось совершать смелые поступки; впрочем, сомневаться в его заслугах не приходилось, как-никак, а это был человек, который полтора десятка лет назад вместе с несколькими сотнями солдат противостоял тысячам захватчиков.

Оветен его понял.

— Отец всегда говорил, господин, что у тебя армектанская душа… Широкая, как наши равнины.

То была высшая похвала, которую можно было услышать от сына народа, правящего Шерером.

— Надеюсь, ты понимаешь, — говорил Амбеген, еще раз взяв со стола письмо старого товарища, — что, несмотря на дружеские чувства, которые я питаю к твоему отцу, не может быть и речи о том, чтобы я поддержал его затею силами имперских солдат? Ибо причины, по которым ты туда отправляешься, пусть лучше останутся между нами… Здесь Громбелард, а не Армект.

Оветен развел руками.

— Ради Шерни, господин, — искренне ответил он, — мне такая мысль даже в голову не приходила! Имперские легионы не решают вопросы проигранных пари.

— Чем же я могу помочь? У меня нет в гарнизоне никого, кто знал бы о крае больше, чем знает в Громбеларде каждый. Экспедиция в край — дело рискованное. Никакое знание не спасет тебя, господин, от того, что подстерегает там. Однако должен сказать, что сам край, пожалуй, менее опасен, чем путь туда… и обратно.

Оветен кивнул.

— Дело в том, ваше благородие, что путешествие — не единственная моя проблема. Отец велел мне ничего от тебя не скрывать. Впрочем… не хочу, чтобы ты подумал, господин, будто я пытаюсь тебе льстить, но отец всегда отзывался о тебе в таких словах, что я привык считать тебя недостижимым образцом для подражания… Не зная тебя лично, я научился уважать тебя и полностью тебе доверять.

Комендант приложил все старания, чтобы скрыть удовольствие, которое доставили ему слова гостя.

— К чему ты клонишь, господин? — спросил он.