Громбелардская легенда

— Однако ты слишком многое себе позволяешь, — заявила Верена; усталость в ее голосе была столь велика, что Арма посмотрела на нее внимательнее. Могло показаться, что наместница вот-вот заснет или лишится чувств. — Слишком многое, слишком многое… — повторяла она, явно думая о чем-то другом.

Она забавлялась крышкой плоской коробочки, лежавшей на столе.

— Хорошо, ваше благородие, прекрасно… — наконец рассеянно проговорила она. — Я подумаю. Тебя зовут Арма, я правильно запомнила? Оставь, пожалуйста, сведения, где можно тебя найти… Моим секретарям… Ну, иди же! — неожиданно раздраженно крикнула она, захлопывая свою коробочку. — Я тебя вызову, если сочту нужным! А теперь иди!

Арма молча поклонилась и вышла.

К странной, чуть таинственной женщине, которая в течение неполной недели вкралась в доверие к наместнице судьи, сразу же стали относиться несколько подозрительно. Однако быстро стало ясно, что Верена крайне ценит ее услуги, так что от выражения недовольства все старательно воздерживались. Тем более что характер наместницы в последнее время основательно испортился; настроение ее легко менялось, она то впадала в раздражение, то вновь излучала ничем не обоснованную радость и энергию. Подобное относилось на счет переутомления от работы, хотя порой ходили и иные слухи и сплетни. Несколько странными были чересчур доверительные отношения ее высокоблагородия и С. М. Норвина, недавнего коменданта гарнизона в Громбе, а ныне начальника ее личной стражи. Появление Армы на какое-то время отодвинуло этот вопрос в тень. Золотоволосая подруга Верены вовсе не стремилась к известности. Однако в здании трибунала работали люди, от которых требовалась как раз незаурядная проницательность. Кто-то обнаружил, что блондинка в свое время пребывала при представительском дворе. Докапываться стали в основном лишь потому, что именно за соединение мелких фактов в единое целое урядникам платили. Однако, независимо от всего, с Армой все больше считались.

Верена необычно высоко оценила ее помощь — и вместе с тем усилила бдительность. Громбелардка ориентировалась как в делах трибунала, так и представительского двора, причем знания ее о делах провинции простирались столь глубоко, что наместница судьи испытывала все большее беспокойство, попросту граничившее со страхом. Она прекрасно отдавала себе отчет о пределах власти тех, кого столь беззаботно именовали в Громбеларде «разбойниками»… Разбойники! То и дело после очередных слов блондинки Верена узнавала о наличии все новых ее связей с двором, войском и, наконец, с самим трибуналом. Перед глазами императорской дочери постепенно открывалась другая, скрытая в тени беззакония, империя. Данные Армы о Громбелардском легионе были полнее и достовернее, чем те, которые мог предоставить Норвин. Коменданты других городских гарнизонов отнюдь не спешили извещать Громб об истинном, плачевном состоянии своих подразделений. Возможно, Арма была единственным в провинции человеком, сумевшим собрать точные данные в этой области!

Одним из первых ее действий было негласное знакомство с личной гвардией, которую организовал Норвин по требованию Верены. Не раздумывая, она указала на нескольких человек, на которых можно было положиться, — но и на нескольких других, готовых забыть о своих обязанностях при первом же случае.

— Это наемники Крагдоба, а позже Крегири, — сказала она о первых. — Их мечи — это их жизнь, и они готовы служить любому. Если им хорошо платят (а ведь это так?), я могу за них ручаться. Соответствующая репутация — для них то же, что для других рекомендательное письмо. Но вот тех…

— Уволить?

— Как это — уволить? — холодно спросила блондинка. — В темницу или повесить.

— Ваше благородие, ты, наверное, шутишь? — возразил изумленный Норвин. — В темницу? А по какой причине?

— Без причины. Их нельзя здесь держать, ибо они готовы предать. Их нельзя уволить, ибо они отомстят, перейдя на сторону врага.

— То есть кого?

— Ну, тех, от кого твоя гвардия защищает первую наместницу судьи. Или будет защищать. Неужели тебе не жаль своих солдат, господин?

Спор накалялся. Оба устремили взгляды к сидящей за столом Верене.

— Ваше высокоблагородие, прошу меня поддержать! — гневно потребовала громбелардка.

— Ваше высочество! — Для Норвина дочь императора была в первую очередь княгиней Вечной империи, и лишь потом урядницей трибунала.

Оба замолчали, не отводя выжидательного взгляда от погруженной в мысли Верены. Наместница подняла голову… и снова ее опустила, подпирая лоб рукой. Постоянно устилавшие стол документы сдвинулись под давлением локтя.

— Я больше не могу, — негромко проговорила она.

Норвин и Арма переглянулись.