Громбелардская легенда

Она находилась почти у цели. Несколько дней путешествия ее утомили, но не потому, что горы трудно было преодолеть. Скорее виноваты были причины, по которым она отправилась в это путешествие. Первое воодушевление прошло, и Охотница теперь спрашивала сама себя, действительно ли у нее есть столько времени на поиски мифов. Слова раненого были бредом, сказкой, ничем больше. Каренира все больше укреплялась в убеждении, что в массиве Медевена ничего она не найдет кроме, возможно, лишних хлопот. Таинственная цитадель и убежище шергардов? Где есть все, чем они пользовались и в чем нуждались? Ничего подобного не могло быть на свете. Но существовала вера в подобное открытие. Дыра в голове Вилана не была выдумкой, кто-то ее сделал. Столь же легко этот некто мог сделать и другую — на этот раз в ее собственной голове. Охотница постоянно не упускала из виду, что в горном массиве она не одна.

Ночь была непроницаемо темной — типичная громбелардская ночь. У Карениры появилось предчувствие приближающейся опасности. Сосредоточенно вслушиваясь в шум дождя и свист ветра, она вынула лук и проверила пальцами тетиву.

Время тянулось еле-еле.

Дождь прекратился, несколько стих и ветер. Охотница не спала, хотя обнаружить ее убежище, казалось, было почти невозможно. Однако предчувствие никогда еще ее не подводило… Беспокойство росло — она поняла, что за ней наблюдают.

— Терпеливая, — прозвучал в темноте мурлыкающий, неразборчивый голос. — Терпеливая, словно кошка.

— И выносливая, — добавил второй, похожий голос. — Как из железа. Не знал, что человек может столько выдержать без движения.

— Чего ты здесь ищешь, легенда? — спросил третий голос.

Каренира встала. Ее окружало кольцо воинов, но она не видела ни одного. В черноте ночи слабо маячили очертания камней. Некоторые из этих камней разговаривали. Она не знала, какие именно.

— Чего ты ищешь в этих горах? — снова послышался вопрос. — Стервятников? Здесь ни разу не видели стервятника.

— Я знаю.

— Тогда чего? Возвращайся в окрестности Бадора, Охотница. И убивай этих крылатых. Крайне это одобряю.

Она кивнула, грустно улыбнувшись.

Стервятников никто не любил. Никто не в силах был понять их запутанную философию. Может быть, поэтому люди питали к ним явную неприязнь. Коты не питали неприязни — коты их ненавидели, а кошачья ненависть была, вероятно, самым могучим чувством Шерера. Впрочем, все, что чувствовал или делал кот, характеризовалось непреклонностью и постоянством. Эти живущие в человеческом мире и вместе с тем ходившие своими собственными путями существа все делали с замахом на вечность. Они никогда не отказывались от однажды возникшей дружбы. Никогда не забывали о ненависти. Никогда не нарушали слова.

— Никто не запрещает мне ходить по горам. Я что, мешаю?

— Немножко. Но я предупреждаю не потому, легенда. Идет охота, и дичь крайне опасна. Так что будь осторожна. А лучше всего — отправляйся искать стервятников.

— Кажется, я знаю, на кого вы охотитесь.

— Хочешь нам помочь?

— Нет. Не хочу, а впрочем, не могу, ты хорошо об этом знаешь, гвардеец. Это не мое дело. Я живу в горах, а горы — это в том числе и разбойники.

— Вэрк, понимаю.

Что-то дрогнуло в темноте, и черный силуэт, слегка звякнув кольчугой, приблизился к ней.

— Тебе незачем помогать имперским солдатам, Охотница, — сказал кот, садясь.

В его словах послышалась явная ирония. Она знала почему. Кот охотно становился солдатом, но имперским солдатом считал себя только тогда, когда ему это было удобно.

— Но нам придется помочь тебе, если возникнет такая необходимость, — продолжал гадб. — Возникнет?

— Не возникнет, — ответила она, присаживаясь на корточки и ощущая идущее от гвардейца тепло. — Ты застал меня врасплох, кот. Но никому другому это не удастся. Это я госпожа гор, не она… Если Хель-Крегири или кто-либо другой встанет на моем пути, то охота завершится без гвардейцев-гадбов.

Мурлыкающий, неприятный для человеческого уха смех прозвучал с нескольких сторон, но в нем не было ничего оскорбительного. Скорее уважение к отваге и острому языку этой женщины. Командир отряда тихо фыркнул.

— Что за слова… Но я верю тебе, легенда. Если бы было иначе, Тяжелые горы уже давно сожрали бы твои кости.

Она скорее почувствовала, нежели увидела, что кот поднял лапу в кошачьем ночном приветствии.

— И все-таки, будь осторожна.

5

«Убийцы» сменили тактику. На более грозную, намного более…

За минувшую неделю Кага лишилась восьми подчиненных. Теперь же, в течение одного дня — троих. Больше не было единого отряда, преследующего ее и крайне опасного — но только ночью, когда кошачья орда могла тяжело ранить застигнутых врасплох и сражающихся вслепую людей. Вместо этого по горам сновали небольшие группы, состоявшие из двух-трех солдат, совершенно невидимые, неуловимые, терзающие людей как ночью, так и днем. Она не знала, каким образом вырваться из подобных сетей.