Громила

— Ты понятия ни о чём не имеешь, так что закрой свой вонючий рот, иначе, попомни моё слово, я у тебя селезёнку вырву и заставлю сожрать!

Обычно упоминание селезёнки бьёт без промаха: это один из самых загадочных органов человеческого тела, и любая угроза, связанная с ним, ввергает противника в глубочайшее беспокойство. Но только не в случае с Оззи О'Деллом. У него, оказывается, припасён аргумент, который повергает в упомянутое беспокойство меня самого:

— Ты тоже чокнутый, в точности, как твой новый братец — даже Катрина так считает! Она сама мне сказала!

Вот это удар! Ниже пояса. Пока я прихожу в себя, вокруг нас собирается приличная кучка ребят.

Мой голос превращается в угрожающий рык:

— Считаю до трёх — и чтоб я тебя больше здесь не видел!

Он не дожидается начала отсчёта, а приступает прямо к делу: щедро замахивается обеими руками. Следует всё та же знакомая серия ударов — словно ветряная мельница крыльями, вот только силы у него теперь намного больше. Я не успеваю вовремя среагировать, и его кулак обрушивается на моё лицо. Оззи тут же отпрыгивает назад.

Меня так и подмывает воспользоваться возможностью и поставить этого зарвавшегося дурака на место… и тут у меня словно сигнальная лампочка в мозгу включается: Брю держится за свой рот — из разбитых губ течёт кровь… Он принял на себя предназначенный мне удар! Я уверен, что одержу верх в драке с Оззи, но при этом мне тоже нехило достанется. Вот только — мои травмы тут же перейдут к Брю, и все это увидят. Все узнают его тайну, и тогда случится то, чего он так боится: его жизнь будет уже не просто кошмаром — она превратится в сущий ад.

Я не могу этого допустить.

Единственный способ избежать разоблачения — это покончить с Оззи быстро и решительно. Его надо не просто побить, а вырубить сразу и надолго.

Я блокирую следующую серию молотящих ударов, и он опять отскакивает назад: пришло время словесной перепалки.

— Думаешь, ты такой умный, такой крутой, — визжит Оззи, — прямо пуп земли!

— Я не хочу драться с тобой, Оззи.

— Ещё бы тебе хотеть! — И он опять кидается на меня.

У драк есть свои неписанные законы, и мы обязаны их придерживаться — ведь мы живём в цивилизованном мире. Даже когда вступаешь в самую ожесточённую схватку, всё равно где-то в глубине души осознаёшь, как далеко тебе позволено зайти. Но сегодня все эти правила побоку. Сегодня не просто драка. Это — расправа. Моя цель — уничтожить противника.

Я спокоен и собран. Я методичен — делаю всё по порядку:

Сначала прицельный удар в глаз. Оззи слегка ошеломлён.

Затем апперкот в челюсть. Его голова дёргается назад.

А теперь кулаком в солнечное сплетение. Он сгибается пополам.

А теперь четвёртый, решающий удар. Я вкладываю в него всю свою силу, всю волю и обрушиваю кулак на лицо Оззи.

Мои костяшки впечатываются ему в нос. Крак! — под ними ломается кость. Оззи отшатывается назад, кровь бьёт фонтаном, капли стекают на асфальт. Он хватается за лицо и со страшным криком падает на колени. Для него сейчас ничего не существует: нет ни драки, ни меня, ни всего остального мира — только кровь, боль и жёсткий асфальт.

Толпа вокруг нас, ещё недавно улюлюкавшая и подбивавшая нас на схватку, мгновенно замолкает — слышны только гнусавые завывания Оззи.

Криппендорф смотрит на меня и качает головой.

— Чувак, ну ты того… Вот это точно было зря!

А я застыл, как в столбняке. Стою и смотрю на истекающего кровью Оззи, пока Брю не хватает меня и не утаскивает прочь.

48) Последствия

— Спасибо тебе, братец. Лишил нас лучшего пловца на короткие дистанции.

Такими словами встречает нас Бронте, когда мы с Брю приходим домой. Каким-то сверхъестественным образом новости добрались сюда раньше нас.

— Ты хоть соображаешь, что превратил Оззи из обычной сволочи в жертву, в мученика, которому все сочувствуют? Ты этого добивался?!

— Это была самозащита! — возражаю я. — У меня и свидетели есть!

— Думаешь, их свидетельства спасут тебя от колонии для малолетних преступников?!

Мысль о подобном мне даже в голову не приходила.

— Да! — бухаю я, но тут вмешивается Брю:

— Это правда. Драку затеял Оззи. Все слышали, как Теннисон говорил, что не хочет с ним драться, но Оззи сам кинулся на него.

Он подробно рассказывает всю историю. Бронте и в восхищении, и в ужасе от изобретённого мной нового вида смузи — кстати, подозреваю, что это событие войдёт в местные анналы.

— У меня такое чувство, Теннисон, — подводит она итог, — что кончится всё тем, что мы с тобой будем вести разговоры через пуленепробиваемое стекло и в присутствии вооружённой охраны.

— У Оззи очень много друзей, — вторит Брю. — А если они скажут, что драку затеял ты?

— Расслабься, — отвечаю я ему, поражаясь собственному спокойствию.

Даже родители — и те ведут себя на удивление уравновешенно, а ведь обычно они обрушивают на мою бедную голову такие громы и молнии, что весь дом трясётся. Папа проводит среди меня воспитательную работу на тему «Ты соображаешь, что наделал?» и рассуждает, не пора ли отправлять его сына на терапию для тех, кто не умеет держать свою злобу в узде.